Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 28 – Василиса Мельницкая

— Я не мужчина, — пробурчала я, исключительно из вредности. — И не буду эспером.

— Посмотрим. Я другое хотел сказать. Используй шанс, что дала тебе судьба. Радуйся жизни, учись. И не думай о будущем.

Не думать о будущем? Странный совет. Однако я согласно кивнула.

— Хорошо. Спасибо вам, Александр Иванович. И… Матвею передайте…

Я замолчала, пытаясь понять, угадала или нет. Кажется, они близко знакомы.

— Что передать? — усмехнулся Александр Иванович.

— Спасибо. И не ругайте его, пожалуйста. Я обещаю, что забуду этот номер. И никому не скажу…

— Нет, милая моя. Номер не забывай, — возразил он, перебивая. — Если что, непременно звони. У тебя мое личное разрешение. Пойдем, тебя ждут.

Он поднялся, а я, наконец, осмотрелась. Мы стояли на тихой улочке, у деревянного забора, выкрашенного в синий цвет. Напротив калитки росла липа. Ее я опознала исключительно потому, что изучала ботанику. Все же зима, деревья голые.

— Выше нос, — сказал Александр Иванович и толкнул калитку.

Асфальтированная дорожка вела к дому. К крыльцу, облицованному рыже-бежевой плиткой. А дом был кирпичным, одноэтажным, с деревянными ставнями на широких окнах.

Мы точно в Москве? Скорее всего, где-то на окраине…

— Наконец-то! Мы заждались! Проходите, проходите!

На крыльцо вышел хозяин дома, и я чуть не взвизгнула от радости. Он все-таки не забыл об обещании!

Николай Петрович приглашающим жестом распахнул дверь.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Александр Иванович. — Все формальности улажены. Прошу прощения, у меня много дел.

— Ларочка огорчится, — вздохнул Николай Петрович. — Но я понимаю. Благодарю вас, Саша.

А ведь они знакомы. И знакомы хорошо…

Я перевела взгляд на Александра Ивановича, и он улыбнулся мне, подмигнул — и исчез.

— Мила, заходи в дом, холодно, — поторопил меня Николай Петрович.

Он помог мне снять пальто и отвел в гостиную. Там, на кожаном диване, сидела женщина: миниатюрная, немолодая. Черные волосы гладко зачесаны и уложены на затылке в витиеватый пучок. Острый нос, жесткий взгляд, поджатые губы. Темно-синее платье и белый кружевной воротник.

У ног женщины лежал огромный пес: черный дог с белым пятнышком на груди. Едва я вошла, дог поднялся и направился ко мне, цокая когтями по паркету. А я ему обрадовалась. Всегда хотела собаку, но не могла себе позволить. И хорошо, что не завела. С кем бы остался пес после моей казни?

— Мила, не бойся, он только понюхает, — сказал Николай Петрович. — Лорд — умный мальчик.

Я протянула Лорду руку. Он обнюхал кисть, ткнул влажным носом в ладонь, вильнул хвостом и вернулся к хозяйке. Принял. А вот жена Николая Петровича мне не обрадовалась.

— Какое убожество, — поморщилась она, смерив меня презрительным взглядом.

Поздороваться я не успела, а после этих слов язык, и вовсе, прилип к нёбу.

— Николаша! — Она повернулась к мужу. — С этим надо срочно что-то делать!

— Делай, как считаешь нужным, Ларочка, — ответил ей Николай Петрович. — Поезжайте в ателье или вызови портниху на дом. Наверное, сегодня проще купить готовое платье?

Так это она не обо мне, а о моей одежде? Я выдохнула.

— Здравствуйте…

И замолчала. Как мне к ней обращаться?

— Лариса Васильевна, — произнесла она. — Так это ты проклятьями разбрасываешься?

— Это… случайно получилось.

— Ведьма не должна полагаться на случай, — строго сказала Лариса Васильевна. И повернулась к мужу: — Николаша, покажи Яромиле ее комнату. А я, пожалуй, позвоню Любочке. Пусть снимет мерки и найдет какое-нибудь готовое платье, на первое время.