Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 30 – Василиса Мельницкая

Тогда Матвею не попало. Дед сказал, что нет вины мальчика в том, что никто не занимается его воспитанием. И забрал внука в свой дом. Няню, правда, не обидел: содержание определил, квартирку подарил. Не в Москве, а там, где она попросила, к родне поближе. А за Матвея взялся всерьез. Репетиторов нанял по всем предметам, по этикету, по верховой езде, по фехтованию. В лицей перевел, где кузены учились. И требовал — послушания, рационального поведения. Правда, и баловал тоже. В Москву вот на каникулы повез, хотел музеи показать, театры.

Матвей же опять поступил нерационально. Попросту говоря, глупо. Они с дедом в парке гуляли, недалеко от дома. Дед знакомого встретил, они разговорились, а Матвею стало скучно, он дальше по аллее пошел, а там девчонка маленькая плакала. Ее котенок убежал, залез на дерево и не мог спуститься. Мама, вроде бы, за помощью побежала. А Матвей на дерево полез. И ведь понимал, что ветки сухие, тонкие. И полез.

В итоге и котенка не спас, и сам на штырь приземлился. Ему потом сказали, что железка в сантиметре от сердца прошла.

Глупо? Определенно. Мог бы девочку успокоить, объяснить, что котенку обязательно помогут. Мог бы деда позвать. Он, может, и не эспер, телекинезом не владеет, однако внуку в просьбе не отказал бы, организовал спасение котенка.

Как не отказал, когда Матвею захотелось навестить Яру в приюте.

К слову, дед не спрашивал, отчего Яра. Матвей и сам толком не понимал. Просто… она была милой. Матвей не отказался бы от такой младшей сестренки. А еще она вела себя независимо. Ничего не просила, ничего не ждала. Ее хотелось защитить. Ей хотелось помочь. Он и сделал все, что мог, прекрасно понимая, что навряд ли они когда-нибудь встретятся.

А на то, что дед смягчится, Матвей не надеялся. Давно уж усвоил, что все свои обещания дед выполняет. Сказал, что выпорет по возвращении, значит, выпорет.

К счастью, откладывать наказание дед не стал. Матвей и так истомился ожиданием.

— Будешь готовиться к поступлению в кадетский корпус, — сказал дед, запирая дверь кабинета.

— Но я не хочу быть военным, — возразил Матвей.

— Я разве спросил, чего ты хочешь? — спокойно поинтересовался дед. — И чего застыл? Не знаешь, что нужно делать?

Матвей знал.

В этот раз боль казалась ничтожной по сравнению с обидой. Но кто он против главы рода? Деду подчиняются все Шереметевы. И Матвей подчинится, у него нет выбора.

Буквально на следующий день в гости заглянул один из Матвеевых дядьев. Не родной, двоюродный. Матвей торчал дома, потому что учеба еще не началась.

— Дедушка ушел, — сказал он, встречая гостя. — Не сказал, когда вернется.

— Знаю. Матвейка. Я к тебе.

— Ко мне? — удивился он.

— Ага. Не стой столбом, предложи мне чашку чаю.

Сказано это было полушутя, но Матвей, спохватившись, обязанности хозяина выполнил исправно. Дядя же, дождавшись, когда слуга покинет гостиную, сказал:

— Вот не знаю, что с тобой делать. По идее, надо наградить. Но надрать уши хочется сильнее.

— За что, дядь Саш⁈ — возмутился Матвей. — Если за дерево, так дед уже… надрал. Больше я ни в чем не виноват.

— А я разрешал тебе раздавать номер телефона друзьям? Я, в принципе, тебе его давал? — прищурился дядя. — И не смотри на меня невинным взглядом! Научился разговоры старших подслушивать…

— С ней все в порядке? — выдохнул Матвей, чувствуя легкое головокружение.