Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 52 – Василиса Мельницкая

— Но ты не сможешь просто сказать, что Ольге требуется услуга от Домбровских, — возразил Бестужев. — Все должно выглядеть естественно.

— Разумеется, — не без сарказма согласилась я. — Тебе лучше знать.

— Ты сегодня колючая, Яра, — заметил Бестужев.

— Может, я всегда такая?

— Тем интереснее, — улыбнулся он.

Ольга назначила встречу возле кафе, но Бестужев, взяв меня за руку, уверено повел внутрь. Сегодня там было оживленнее, однако на нас никто не обратил внимания. Да и знакомых лиц я не заметила. Только Ольга ждала нас за столиком в укромном уголке, за стеной из живых растений.

— Оль, привет. Яра, присаживайся. Кофе будешь? Ты вчера так толком и не попробовала ничего.

Мягкость в голосе и вальяжность манер Бестужева откровенно раздражали. Я заставила себя улыбнуться, но ответить ему не успела.

— Неси, — велела Ольга. — Все неси. И мне тоже.

Бестужев удивленно приподнял бровь.

— Не зли меня, — попросила Ольга. — Я и без того злая. Сам привел, сам забрал. Неси уже пончики! Плевать теперь на фигуру…

— Я ей сказал, что ты — моя, — пояснил Бестужев, обращаясь ко мне.

И, подмигнув, удалился.

— Я не его, — поспешно произнесла я. — Оля, я и без него… отказалась бы. Прости…

Она кивнула. И сказала со злорадством:

— Савка тебя бросит. Наиграется — и бросит. Вот тогда я и почувствую себя отмщенной.

— Оля, я нашла замену. Рыжую и…

— Где⁈ — Ольга подскочила. — Где она? Это правда?

— Правда, — подтвердил Бестужев, возвращаясь к столику с пустыми руками. — Сейчас все принесут. Яра, подвинься.

Он сел рядом со мной. И за плечи приобнял. Так собственнически, что меня передернуло.

— Не перегибай, — попросила я, сбрасывая с плеча его руку. — Мы не пара.

Ольга смотрела на нас задумчиво.

— А я, пожалуй, тебя понимаю, — сказала она Бестужеву. — Все какое-то… разнообразие.

— Оля, пожалуйста… — Он взглянул на нее с упреком.

— Молчу, молчу. — Она откинулась на спинку диванчика, скрестила на груди руки и перевела взгляд на меня. — Яра, имей в виду, чем сильнее ты сопротивляешься, тем сильнее его интерес.

— Оля! — воскликнул Бестужев.

— Пойду, пожалуй. — Я поднялась и легонько толкнула его в плечо. — Пропусти.

Бестужев с места не сдвинулся, зато свирепо уставился на Ольгу. Она закусила губу, в глазах блеснули слезы.

— Оля, тебе нужна помощь или ты сдалась? — тихо прорычал Бестужев.

— Нужна… — прошептала она. И вскочила: — Я сейчас вернусь. А ты… расскажи ей всё.

— Всё? — уточнил он. — Ты уверена?

— Лучше ты, чем кто-то другой! — выпалила Ольга и, схватив сумочку, убежала.

— Она… ушла? — спросила я, так как Бестужев продолжал сидеть, как каменное изваяние: молча и неподвижно.

— А? — Он словно очнулся. — Нет. Макияж в дамской комнате подправит и вернется. Яр, сядь, пожалуйста.

Я чуть не брякнула, мол, спасибо, что позволил остаться. Характер я показала, а уходить не хотелось. Может, передо мной и спектакль разыгрывают, но уж больно сюжет интересный.

Я села, попытавшись отодвинуться от Бестужева, но на маленьком диванчике это затруднительно, разве что втиснуться в угол… или перебраться на подлокотник.

Бестужев вздохнул, однако с места не сдвинулся. Принесли блюдо с пончиками, посыпанными сахарной пудрой, три чашки с кофе и две креманки с мороженым. В них — по три шарика пломбира, политые шоколадным сиропом.

— Почему бочковой? — спросила я, попробовав кофе. — На вкус… обычный, с молоком…