Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 92 – Василиса Мельницкая

— В городе совершенно негде спокойно поговорить, — ответил Бестужев. — Ты же меня выслушаешь?

— Да, — согласилась я. — Я обещала Александру Ивановичу.

Он промолчал. Вскоре спорткар остановился у кафе на берегу Финского залива. Здесь было безлюдно, и хозяйка нам обрадовалась. С верхней террасы открывался прекрасный вид, но я села к нему спиной.

Бестужев больше не напоминал статую. Я ощущала исходящие от него неловкость, вину, легкую растерянность и даже пристыженность. Но я не понимала, это его искренние чувства или то, что он мне внушает. И начинать разговор он не спешил. Сидел кроткий, как овечка, глаза долу, плечи опущены.

— Тебе помочь? — поинтересовалась я, нарушая затянувшееся молчание. — Ты выполнял задание. Тебе запретили раскрывать себя. И ты не врал, а умалчивал об истинных намерениях. Я ничего не упустила?

Он поднял на меня взгляд.

— Упустила. Кое-что важное. Я не лгал, когда говорил, что ты мне нравишься. В остальном ты… права. Яра, прости…

— Не надо. — Я поспешно его остановила. — Не извиняйся. Ты же ни в чем не виноват. Задание, секретность… Я не глупая, я могу понять.

— Виноват, — упрямо возразил он. — Я подверг тебя опасности. Я не должен был знакомить тебя с Ольгой, втягивать в эти грязные игры.

— Так и я не должна была… втягиваться. Я же искала тебя, чтобы извиниться. Ты хотел, чтобы я отказалась от мести. Но я слишком поздно это поняла. Прости. Тебе досталось от отца? Мне жаль, правда.

Лицо Бестужева превратилось в каменную маску. Я затронула больную тему? Ничего, переживет.

— Взаимные извинения принесены, — произнес он без тени улыбки. — И приняты? Мы останемся… друзьями?

— Приняты, — согласилась я. — Полагаю, Александр Иванович хочет, чтобы для всех мы оставались друзьями.

— К черту Александра Ивановича! — вспылил Бестужев. — Яра, чего хочешь ты? Ты мне нравишься. Не веришь? Я могу дать клятву на крови.

— Верю, наверное…

Нам принесли заказ: кофе и горячие булочки с маслом и джемом. Я обхватила ладонями свою чашку.

— Сава, ты знаешь, кто я?

Он колебался, я это чувствовала. И все же не соврал, кивнул.

— Все знаешь? — уточнила я. — О роде, о…

— Знаю, — перебил он. — И что?

— С самого начала? — вырвалось у меня.

Я и не подозревала, как мне хотелось, чтобы он ответил отрицательно. Понимала, что Александр Иванович мог все ему рассказать, но надеялась, что останусь для него обычной девушкой, хотя бы на некоторое время.

— Нет. Вчера… сказали. — Бестужев глотнул кофе, обжегся и поморщился. — Яра, для меня это ничего не меняет.

— Ты дурак? — удивилась я. — Если ты знаешь все, то не можешь не понимать, что я несвободна. Я — дочь го…

— Замолчи! — зашипел он. — Хочешь, чтобы кто-нибудь услышал? Безопасники хранят твой секрет, нечего кричать о нем на улице.

— И ты никому не скажешь?

— Не скажу. Ты почти ничего не знаешь об эсперах. У нас есть привилегии. Одна из них — свобода выбора. Да, мы служим государству. Но наша личная жизнь не зависит от чьих-то желаний и расчетов. Александр Иванович хочет, чтобы мы казались парой, потому что так будет легче тебя обучать. Подробнее он тебе сам расскажет. Мои чувства — это мой выбор.

— Значит, ты будешь считаться с моим выбором?

Его слова меня впечатлили. Это не могло быть ловушкой. Наоборот, он подсказал мне выход.

— Конечно, — ответил Бестужев. — Я не заставляю тебя отвечать мне взаимностью. Просто хочу, чтобы ты знала, я не подлец. Я не играл твоими чувствами.