Книга Дочь врага Российской империи. Салага, страница 138 – Василиса Мельницкая

— А варите в чем? — заинтересовался Матвей. — В котелке? На костре?

— В чайнике.

— Вещь, — согласился Матвей.

— Ладно, ты о сестре расскажи, — попросил Савелий. — Как она? Ты у нее был?

— Она в порядке. Дед лучших врачей подключил, оплатил лечение. Я у нее не был. Она ж ребенок, только родных пускают.

— А ты кто? — опешил Савелий. — Ты ее брат.

— Я и Яре брат. Об этом все знают? — неожиданно зло огрызнулся Матвей.

— С Ярой особый случай, — возразил он. — Она скрывает принадлежность к роду. И тебе невыгодно становиться бастардом опальных Морозовых. А с Любой что не так?

— С ее матерью, — пояснил Матвей. — Все не так с ее матерью. Она не хочет говорить дочери о старшем сыне. Да и черт с ней. Так даже лучше.

— Она тебя хоть за спасение дочери поблагодарила?

— Зачем? — Он усмехнулся. — Сказала, что я жмот. И что Люба чуть не погибла из-за моей жадности.

— Чего⁈ — возмутился Савелий. — Надеюсь, ты объяснил ей, что Люба стала заложницей из-за ее глупости? И что если бы не ты…

— Если бы не Яра, — перебил его Матвей. — Я ничего не сделал. Ни-че-го. И поэтому я ничего не стал ей объяснять.

Савелий хотел возразить, но промолчал. Если так, то и он ничего для спасения Любы не сделал. А с матерью Матвей сам разберется. Не Савелию советы давать, когда сам с родителями в ссоре.

— Ты ужинал? — спросил Матвей. — Прогуляемся в столовую?

— Можно, — согласился Савелий.

До начала занятий оставалась пара дней, и общежитие гудело, как растревоженный улей. Новички заселялись, старожилы возвращались с каникул.

Порядки в академии государственной безопасности не были такими строгими, как в военных училищах, и в отношениях между старшими и младшими обходилось без обязательных цуков. Однако любители попугать первогодок находились и здесь. Зарываться им не позволяли, но упражнение «упал — отжался» практиковалось, иногда даже с удовольствием.

Савелий в том особого вреда не видел. В конце концов, по реакции новичка на розыгрыш можно разобрать, что он за человек. Савелий, к примеру, такому шутнику втащил, не раздумывая. Но он знал, что справится, потому как драться умел. Больше его не проверяли и не разыгрывали.

А Матвей, имеющий опыт после кадетского училища, перехватил инициативу и заставил «старичка» прыгать, отжиматься и стоять в планке на спор. Курсанты потом долго подозревали, что Матвей — эспер, иначе как бы он справился с подчинением.

Вот и сейчас в общежитии уже разыгрывались знакомые сценки. Шутники отлавливали в коридорах первогодок и заставляли их «прописываться», то есть, выполнять несложные, на первый взгляд, приказы.

Савелий прошел бы мимо группы курсантов, толпящихся на лестнице, но Матвей тронул его за плечо.

— Чего? — недовольно спросил Савелий.

— Ярик, — одними губами шепнул Матвей.

Кровь ударила в голову, когда Савелий понял, что это Яра стоит на ступеньках вместе с другими первогодками. Рыжие волосы вновь коротко подстрижены, черты лица изменены, на подбородке — легкая щетина. И голос низкий, грубый.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — говорил Ярик гиганту Юре, однокурснику Савелия. — Покажи пример. Я повторю.

— Ты дурак? — раздражался Юра. — Чего тут непонятного? Встаешь на руки и идешь. Пролет вверх и пролет вниз.

— Я ногами хожу, — не сдавался Ярик. — Не понимаю, как идти руками.