Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 94 – Майк Чен

Но он не мог этого сделать. Покинуть машину, войти в квартиру, вернуться в дом, к которому только начал привыкать… Все это было олицетворением будущего, но сейчас Кин думал только о прошлом. О последствиях своих действий и о том, что натворил.

Это он убил Миранду. Не исполнитель задания, не Маркус, не замдиректора, а он сам.

Он нарушил правила.

Водитель ожидавшей за ним машины, окончательно потеряв терпение, нервно посигналил, опустился на двадцать футов и включил режим парковки. Автолет Кина принялся талдычить, что транспортное средство в дорожном потоке перешло в режим ручного управления и нарушает стандартные правила. Постепенно другие автомобилисты тоже переметнулись в стан правонарушителей. Воздушная очередь рассосалась, и Кин остался в одиночестве.

Все его мысли сосредоточились на неодолимом желании дать хоть какой-то отпор судьбе. Но даже если он мог бы остановить аварию Миранды щелчком пальцев, бюро спланировало бы новое покушение. Пока его дочь не спрятана за барьером надежной защиты от всевидящего ока БТД – и пока Кин не убедил сотрудников бюро, что преследовать Миранду совершенно незачем, – из раза в раз будет происходить одно и то же.

Кин ничего не мог сделать. Разве что признать правоту Маркуса.

Пожалуй, это было труднее всего. Проявлять такую покорность – все равно что размахивать белым флагом вместо того, чтобы биться, бороться, орать и брыкаться вплоть до печального исхода. Быть может, Маркус не ошибся, но вот так взять и сдаться… Это казалось настолько неправильным, настолько чудовищным поступком, что Кин сомневался, сумеет ли простить Маркуса. Сможет ли снова назвать его другом.

Вокруг сновали автолеты. Каждый водитель знал, откуда и куда он направляется, соблюдая правила движения. Кин с завистью смотрел на всех этих людей, которые отчетливо понимали, что делать.

Спустя несколько минут Кин наконец избавился от сумбура в голове. Коснулся мигающей иконки. Припарковал машину, ввалился в квартиру. Не исключено, что даже погладил Акашу.

В полном ступоре он опустился на кушетку. За спиной закрылась раздвижная дверь, и негромкий писк возвестил об активации автоматического замка. Из-за угла донесся голос Пенни, отчетливый шепот. Она выглянула в коридор и жестом позвала Кина в комнату. Он вошел, и они взялись за руки. Пенни ступала с преувеличенной осторожностью, бесшумно, как в мультфильме.

Она кивнула на дверь ванной комнаты, а когда та отворилась, кивнула снова, на четверку котят, спавших неподалеку от миниатюрного вейп-лотка, и прошептала:

– Только что покормила их из бутылочки. Теперь они в пищевой коме.

Когда Пенни прильнула к нему, Кин улыбнулся, восхищенный ее способностью радоваться подобным мелочам. Ему сейчас такое было недоступно. У ног скользнула Акаша. Принюхалась. Пенни шикнула на нее, прогоняя, и кошка фыркнула, но повиновалась.

Маркус говорил о бремени безвыходных ситуаций. Быть может, он, следуя извращенной логике, согласился на это задание, поскольку знал, что у Кина своя ситуация, в равной степени безвыходная. Ему приходилось изображать человека, уволенного с государственной службы – такой же, как в отделе водоснабжения или на должности окружного клерка. А на деле он был отцом, знавшим, что его дочь скоро убьют. Вот по каким правилам жили они с Маркусом. Вот на что они согласились, подписав контракт.