Книга Нарисую себе счастье, страница 63 – Марианна Красовская

— И, разумеется, я полностью оплачу учебу Ильяна и всех младших Пиляевых, — добавил Казимир, когда я подала ему стакан с лекарством. — Ольга, я создам фонд… ты будешь за это ответственной. Справишься?

Сестра его кивнула, всхлипывая.

Казимир медленно цедил отвар, оглядывая присутствующих.

— Спасибо, душа моя, за заботу. Каждое утро ты лично варишь для меня лекарство. Не думай, что я не замечаю. Однако, господа, что за унылый вид? Я еще не умер, полно меня хоронить раньше времени! Несите гитару!

Я изумилась. Гитару? У нас в доме есть гитара? Я впервые об этом слышу!

— Я принесу, — тут же вздрогнула Ольга. — Ты споешь нам?

— Разумеется. Сегодня буду петь о любви.

Я совершенно не понимала, как он может теперь веселиться. Все же мужчины — такие странные существа. Сидела рядом, с удивлением понимая, что Казимир и в самом деле играет — даже искалеченной рукой. У него получалось довольно ловко. А что голос у моего супруга приятный, я знала всегда. Он пел хоть и тихо, но красиво.

Потом гитара перешла к Гальянову, а я выскользнула из гостиной. В груди у меня было холодно и пусто, и никакие песни не могли заполнить эту ледяную бездну.

— Марк, можно тебя на пару слов? — заглянула я в кухню.

— Да, конечно, — поднялся целитель с готовностью. — Что-то случилось?

— Поговорим в кабинете.

Мы прошли в пустой кабинет Казимира, зажгли там свет. Я не знала, с чего начать, волновалась. Села на стул, снова вздохнула. Марк молчал, меня не торопил. Он вообще умел молчать, этот замечательный человек и добрый друг. Поэтому только я и решилась.

— Марк, мне нужен совет. — Я опустила глаза и нервно сжала пальцы. Разговаривать о таком с мужчиной было неловко, даже и с врачом.

— Я слушаю, Мари.

— Вопрос у меня… стыдный. Ну…

— Деликатный, я понял. Говори, я постараюсь помочь.

Зажмурившись, я тихо спросила:

— А Казимиру можно… супружеский долг исполнять? Ему это не навредит?

Марк хмыкнул, отошел к окну, уставился в черноту и спокойно произнес в никуда:

— А что, вы с ним… как брат и сестра живете?

— Ну, он не настаивал, — разговаривать со спиной доктора оказалось легче, чем прямо в лицо. — А я не предлагала.

— Ясно. Узнаю Долохова. Упрям как бык. Так что же, ты бы хотела?

— Я о ребенке думаю, Марк. Знаешь, мне кажется, Казимир был бы хорошим отцом. Возможно, если я понесу, мой муж… захочет жить дальше.

Плечи доктора напряглись. Да, я впервые озвучила вслух то, что терзало меня уже не одну ночь. Казимир не слишком-то цепляется за жизнь. Работа — это хорошо и замечательно, но она не удержит его на этой земле. Он многого достиг, он любит свое дело, но, кажется, недостаточно.

— Думаешь, Мир согласится на операцию ради того, чтобы увидеть сына или дочь? — глухо спросил Марк.

— Не знаю. Но если это не поможет, то что тогда поможет?

Он обернулся, и я увидела грусть и усталость на узком лице. Марк ведь тоже любит Казимира. Ему горько видеть, как угасает красивый и сильный мужчина.

— Это очень хороший план, Мари. Должно сработать. А если нет…

— То у меня останется ребенок от любимого человека, — твердо окончила я.

Марк походил по комнате, дергая себя за рукав, сел на стул напротив меня и тихо спросил:

— Так ты его любишь?

— Я его люблю, — безнадежно подтвердила я. — Не очень-то это весело — любить мертвеца.

— Он еще жив.