Книга Княжна. Тихоня. Прачка, страница 76 – Марианна Красовская

Он оказался прав. Широкие желтые, черные и зеленые поля привели меня в восторг, от высокого неба захватывало дух, а в солнечной роще еще я напилась из чистого ручья воды столь холодной, что зубы заломило.

— Далеко нам еще ехать? Я есть хочу. Матушка твоя наб обед собирала.

— А вон там в поле видишь навес? Под ним сено сохнет. Там и остановимся.

Совершенно удовлетворенная ответом, я повеселела и даже не заподозрила ничего, когда Симеон привязал лошадь к столбу и протянул мне ладонь, предлагая спуститься.

Сама, как глупая птичка, к нему в руки слетела…

Вот только он и не подумал меня отпускать, наоборот, стиснул в медвежьих объятиях, тяжело выдохнул и начал целовать стремительно и жадно. Я растерялась и позволила ему это, даже отвечала на поцелуи. Голова закружилась, платок полетел в сторону. Симеон же подхватил меня на руки и потащил на сеновал.

— Сема, не смей! Я не хочу!

— Не хочешь — так останови меня, — выдохнул Симеон, опуская меня на ноги. Глаза у него были совершенно шальные. — Закричи, заплачь, ударь меня!

Нужно было так и сделать, но… Зачем-то я рывком задрала его рубаху и с сомнением уставилась на широкую грудь, покрытую светлыми кудрявыми волосами. Кто бы мог подумать, что у этого деревенского индюка такое красивое тело — почти как у статуй в городском парке. Мускулы, кубики пресса, тонкая талия…

А как он одуряюще пах — солнцем, сеном, мускусом. Вспотел, конечно, но это совершенно не отталкивало. Мои ноздри затрепетали, хотелось просто уткнуться ему в шею и застыть, нюхая.

— Мне так нравится твое «не хочу», — пробормотал парень, быстро стаскивая с себя одежду и кидая ее на сено. — Тихоня, ты очень красивая, очень.

— Не называй меня тихоней! — зло прошипела я.

— Иди ко мне. Вообще-то не лето красное, холодно уже.

И он упал в сено, ловко усаживая меня к себе на бедра. Раздевать не стал, просто задрал юбку и стянул лишнее.

Надо признать, это была самая странная и безумная ситуация в моей жизни. Когда я бежала по горящему дворцу с наследником на руках — было страшно и волнительно. Когда я украла документы в полицейском участке — мое сердце стучало так сильно, что я не слышала ничего вокруг. Когда я брала билет на дилижанс — в никуда — да еще с двумя чужими детьми на руках, я тряслась и скулила внутри. Но все это время я пребывала в полном разуме. Теперь же все мысли разбегались, как мыши при виде кошки. Я сидела на обнаженном мужском теле и смутно осознавала, что так делать нельзя, что это все — не для меня. И вместо того, чтобы ругаться или плакать о поруганной чести, выгибалась и цеплялась пальцами за широкие загорелые плечи.

Все же Симеон владел какой-то запретной магией! Иначе просто невозможно было понять, почему мне так нравится то, что он со мной делает!

Ах! И его ладони скользят по моим бедрам, направляя и подсказывая.

О-о-ох! Дерзкие пальцы дарят новое, еще незнакомое удовольствие.

М-м-м… он приподнимается, чтобы поцеловать — жадно, торопливо, горячо. Стискивает меня, сдавленно рычит мне в рот. Плечи его становятся каменными.

А-а-а! Нет, это совершенно невозможно, невыносимо! Так быть не должно! Я лечу в пропасть и, кажется, не одна.

— Замуж хочешь? — лениво спрашивает Симеон, когда я, распластавшись на его влажной груди, хватаю ртом воздух и мысленно ругаю себя за слабость. Урок мне на будущее — никогда с этим поганцем не уединяться.