Книга Сама себе хозяйка, страница 80 – Марианна Красовская

На Севере было проще. Там меня никто не знал, там можно было прикинуться южанкой, которая не знает местных обычаев. На Севере я училась быть полноценным жителем Уруса.

Теперь я совершенно освоилась в этом мире. И вдруг оказалось, что моих родителей все еще помнят. Причем репутация у них… странная.

Кому еще задать вопросы? Аглая года на два меня старше, она мало что помнит. Тетка Яся что-то знает, но сомневаюсь, что расскажет. Тамир здесь бывает наездами. У соседей спрашивать? Южане любят сплетни, доберусь и до соседей. Но сейчас мне пришла самая удачная мысль: а не прогуляться ли мне до полицейского участка? Да и в ратушу к местному мэру, именуемому по-южному “головой”. На севере, кстати, мэра называли губернатором.

А потом мимо меня по главной улице прокатилась свадьба: несколько телег, запряженных парами упитанных коротконогих лошадок с разноцветными лентами в гривах и хвостах. В первой телеге стояла молодая пара: девица в меховой шапке набекрень, алом как кровь платье и распахнутой серенькой шубке. Высокая, статная, с румянцем во все лицо и такой счастливой улыбкой, что я застыла. Кудрявый, широкий как шкаф жених (или уже муж?) бережно обнимал ее за пышный зад. Кучер с гиканьем подгонял лошадок, а друзья жениха, сидевшие в телеге, разбрасывали во все стороны пшеницу и мелкие монеты. Кто-то дудел в дудки, кто-то стучал тарелками, а то и вовсе крышками от кастрюль. Нарядные девки на следующей телеге хором распевали какую-то песню и махали лентами.На третьей телеге вперемешку сидели мужики постарше в разноцветных колпаках. Тоже с дудками, тарелками и мешками с зерном. Шум стоял такой, будто мимо промчался цыганский табор верхом на медведях.

Это была первая свадьба, увиденная мной в Урусе. На Севере мне подобные процессии не встречались.

Я была очарована. Сразу видно, что событие радостное, торжественное. И все такие нарядные, и так весело, и громко!

Первая телега проскочила мимо, а вторая, с девицами, замедлила ход возле меня.

— Замужняя? — крикнула мне одна из девушек, пышная, чернобровая, с тяжелой косой, перекинутой на могучую грудь.

— Нет, — ответила я растеряно.

— По обычаю ленту тяни. Какую ухватишь, та и судьбу предскажет!

И мне в лицо метнулся целый вихрь разноцветных лент. Я подставила ладонь, поймала какую-то из них и потянула на себя. Красная!

— Гарно! В этот же год замуж пойдешь! — расхохоталась девица. — Ну, любо! Гони, совсем отстали!

Я смотрела им вслед и мяла в руках широкую, нарядную красную ленту. Губы у меня дрожали.

Замуж? Да кому я нужна? Асур далеко. Не забудет ли меня? Приедет ли? А вдруг отец его все же отговорит? А вдруг любимый мой поймет, что на мне свет клином не сошелся? А вдруг ему сосватают невесту по чину, скромную, покорную и невинную, аки голубица, из хорошей семьи и с богатым приданым?

А вдруг с ним что случится вдалеке от меня? С больными все же работает, мало ли, эпидемия какая…

В груди закололо, стало трудно дышать.

Как мне сейчас хотелось до него дотронуться, хоть бросай все, хватай коня и скачи  на север, нарушая все запреты! Но князь Озеров не позволит, ему зеркалограф важнее, чем чувства какой-то там безродной девки, пусть и мага. Он, пока досуха меня не выжмет, не остановится.

Я побрела домой. Ничего уже не радовало: ни новые сапоги из мягкой кожи, которые нигде не жали, не терли и даже не цокали, ни штаны, более подходящие отроку из приличной семьи, нежели незамужней девице, ни сверток с теплым еще пирогом с лисичками и луком, ни даже воспоминание, что дома у меня — мой родимый мешочек с честно заработанным златом. Зачем? Какой во всем этом смысл? Самого главного, самого желанного нет. Верно люди говорят во всех мирах: любовь золотом не купишь, да на замок не закроешь.