Книга Арестантка: Путь на Броссар, страница 96 – Нина Вайшен

Я взглянул на раскуроченного Сантьяго. Наверное, он подумал, что здесь засада.

— Настроил, — сказал папа.

Сантьяго окинул меня строгим взглядом, словно прикрикнул: «Быстрее переодевайся в одежду Ласейраса, идиот». Не медля, я скинул с себя вишневую майку, на которую презрительно фыркнул отец. Снял с трупа потёртый лонгслив, молниеносно натянул на себя. Вскоре куртка и штаны убитого были на мне. А моя одежда — на на нём.

— Люди Андромахи где-то здесь? — спросил я.

— Да, уверен, уже рядом, — бросил отец.

— Ты принесёшь им мой «труп»?

Отец кивнул. Я спрашивал, потому что не верил, что он делает это. Так легко согласился? Радовался, наверное, что тему со мной можно закрыть. Не нужно мучиться с моим беспамятством. А эти слова про «жизнь сына на кону» просто какая-то игра.

Вот он сейчас уйдёт, и мы больше никогда не увидимся. Стояла давящая тишина, пока отец сканировал моё лицо. Я разглядывал глубокую морщину, пересекающую его лоб вдоль. Мне казалось, что раньше я её не замечал. Отец как-то неуловимо изменился за то время, что… сидел в тюрьме из-за меня. Черты стали резче, он осунулся. А потом мне на ум пришла ужасная вещь.

— А если обман вскроется? — спросил я. — Тебя убьют?

— Возможно, — отмахнулся он и отвернулся.

Я успел заметить, что по его вечно радушному лицу прошла трещина печали. И подумалось, что это не из-за того, что он может умереть. А из-за того, что я спросил. Так равнодушно поздно. Стало больно от вины, воздух застрял резью в лёгких.

Я в полной мере осознал тяжесть выбора, который сделал поспешно быстро, потому что был ужасно эгоистичным ребёнком. Оставался им до сих пор.

Папа молчал. Это было исполненное достоинства молчание, он будто просил меня о сдержанности, о терпении.

— Так не должно быть, — начал было я, но отец стал прикреплять к моей шее мимикриейтор.

Это было так странно — чувствовать его прикосновение.

— Сейчас я уйду с телом Ласейраса, а ты беги отсюда. Найди корабль, предупреди свою подружку, улетайте, — сказал он непривычно быстро.

Вот мой отец где-то далеко сидел в тюрьме, а теперь он приносит себя в жертву ради меня? Когда он был далеко, потеря ощущалась не так остро. Его слова вызвали всплеск страха.

— Они ворвутся сюда с минуты на минуту?

— Я этого не знаю, они ищут меня в любом случае. Сюда я ушёл без их ведома. Не знал, что ты заявишься к Ласейрасу. Хотел поговорить с ним. Но СИБ, возможно, обшарили станцию и уже рядом. Тебе нужно уходить как можно быстрее.

— Понял, — сказал я и подошёл к столу Ласейраса. — А ты можешь мне ещё помочь?

— Ещё?

— Обрежь ножки у стола, — попросил я.

— Зачем?

— Просто обрежь, под самый корень, — тихо ответил я.

Отец резким движением обнажил катану, рубанул по одной ножке стола, тот наклонился. Потом по второй, стол рухнул. Две последние ножки были отсечены одним махом. Императорская катана легко рассекала металл. Даже удивительно, что Сантьяго отделался лишь раной, а не оказался разрубленным пополам.

— Теперь помоги мне положить его, — я кивнул на Сантьяго, — на эти импровизированные носилки.

— Ты с ума сошëл. Парень не жилец.

— Пока он жив, я его не брошу, — я уставился в глаза отцу с одичалой решительностью.

Возможно, сейчас именно цель спасти Сантьяго сохраняла мне рассудок. Это позволяло мне не думать о том, что в сущности происходило. Я погубил своего отца. Он несёт ответственность за мои действия. Но я глядел на то, как тяжело поднимается грудь Сантьяго, и отгонял мысли, которые способны были свести меня с ума. Сейчас не время.