Книга Арестантка: Путь на Броссар, страница 99 – Нина Вайшен

Я глянула в смотровой экран, там как раз один такой остановился рядом с нашим кораблём. Стоил немалых денег. Неплохое начало разговора. Интересно, что он попросит взамен?

— Марс~

Зачем Трой тянул меня за собой? Я абсолютно бесполезен. Только задерживаю. Несколько раз я пытался связаться со Смартом, но безрезультатно.

— Пе.. — я хотел сказать «передай с корабля сигнал Альдо», но язык не шевелился.

Несколько раз я терял сознание. Один раз ударился головой об эту чёртову столешницу. Провалился в черноту, а когда смог открыть глаза, то увидел, что меня тащит Матео и бурчит, обиженно, словно шестилетка:

— Ты вот сейчас подохнешь, а так и не зашел ко мне…

Черт, а ведь правда не зашёл к нему, когда он пришёл в себя. Не успел. Не знал, как с ним говорить. Матео за всё время был ранен впервые, чёртов везунчик. Нет, меня не смущали его увечья. Думал лишь, что если бы не самоотверженность Принс, оставил бы брата умирать. Ради команды. Ради какой-то общей миссии.

Вот и сейчас Матео пялился на меня, а я отводил взгляд. Но я же командир, он знает. Зачем винит меня? Зачем делает это?

— Матео, — выдохнул я, и вдруг ощутил, что меня куда-то переложили.

Я чувствовал спиной не прохладу синтетического дерева, а тепло жёсткой ткани, будто кто-то только что уступил мне какую-то лежанку. Перед глазами стояла муть, я видел лишь отдалённые очертания световых пятен.

По лицу ударило чем-то мягким.

— С… уб… Сорви! — раздался незнакомый женский крик, будто через сотни миль.

У моих глаз вспыхнул образ Принс:

— Почему ты даже не пытался узнать, что со мной? — её глаза блеснули огнём ненависти.

Я увидел, как в её руке сверкнул нож.

— Пыт… сдел… всё, что мог… — слова повисали на языке камнями.

— Ты меня не любил, — процедила сквозь зубы Принс и воткнула мне нож в руку.

Стало больно, я судорожно дёрнулся, но кто-то удержал меня.

— Люб…ил — простонал я, проваливась в слепую тьму.

Вырвался я из неё с каким-то адским боем, с истошным воплем, который встряхнул мозги, отдавая в висках. Было душно и страшно, складки шероховатой ткани, на которой я лежал, впивались в размякшую от пота кожу. Я медленно приходил в себя в подёрнутом пеленой сумраке, центром которого теперь являлось что-то чёрное и влажное.

Я слушал тупой звон в ушах, чувствовал себя обессиленным, не способным поднять даже голову. Совсем как младенец. Чёрное пахнуло теплом в лицо, из-под него высунулось что-то розовое и мокро мазнуло по щеке.

Сфокусировав взгляд, я увидел в черноте два углубления — ноздри. Чёрное — это собачий нос. Розовое скукожилось, как лист дерева осенью, и снова сделалось плоским — вонючий собачий язык. Он всё прикладывался и прикладывался к моей щеке. Я только смог что-то промычать, но кто-то крикнул, и собака убежала.

Передо мною появилось что-то круглое и бледное, с двумя голубыми дырами. Лицо. Его обрамляла какая-то солома. Светлые волосы. До меня почему-то так долго всё доходило. Мысли плыли из каких-то неизведанных чёрных далей. Так медленно, казалось, гребли против течения.

Ласейрас? Этот человек был похож на хозяина Нежных Ляжек. Но смотрел совсем не так. Ласейрас взбалмошный хитрый мужик, а здесь на меня пялился кто-то решительный, простодушный, с печалью брошенного щенка в глазах.

— Держись, майор, — сказал человек с лицом Ласейраса бархатистым неуверенным голосом. — Ты мне нужен.