Книга Рождество на Ледяной Планете, страница 32 – Руби Диксон

— Я засуну руку в твои прелести, — выпаливает она. — И рукой поверну ребенка.

Я хлопаю глазами.

— Это был человеческий язык, — говорит Мэйлак. — Я не поняла. Что такое пре-люсти?

— Увидишь, — говорю я мрачно, подавляя дрожь. Господи, у меня и правда нет выбора, раз это все, что у меня есть. — Это будет больно? — спрашиваю я у Тиффани.

— Понятия не имею. Никогда у коров не спрашивала, — она улыбается улыбкой, которой словно извиняется.

В животе я чувствую очередную схватку и вдруг очень обрадовалась, что отослала Вэктала. Не думаю, что я хочу, чтобы он смотрел, как другая женщина роется внутри меня рукой. Фу! Не думаю, что я сама хочу это видеть.

— Давай покончим с этим, — говорю я, и для поддержки сжимаю руку Мэйлак.

* * *

Мда, я совершенно права. Это совсем не весело и ощущения не из приятных. Вообще-то, это довольно жутко. Но спустя некоторое время малыш перевернут, а после этого все в большей или меньшей степени происходит «налету». Не успела я и толком опомниться, роды уже закончились, а младенец у меня на руках. Это крупный, орущий и здоровый ребенок того же синевато-серого оттенка, что и Вэктал, с рожками, хвостиком и кудряшками каштановых волос — единственное, что, похоже, моя маленькая дочка унаследовала от меня.

Моя Тали — красивая. Очень красивая.

Я истощена и истерзана, физически и морально. Физическое — это то, о чем Мэйлак может позаботиться, и поэтому я спокойно лежу и кормлю Тали, пока она призывает мой кхай срастить разорванную плоть и исцелить мое уставшее тело. Тали кормится, как самая настоящая обжора, а я прижимаю комплект к своей груди, чувствуя, как она сосет, и я просто… перегружена эмоциями. Полностью перегружена.

Клер недавно ушла с завернутым в шкуре последом, чтобы Вэктал избавился от него, а остальные уходят поочередно. Джоси, более назойливая чем когда-либо, приносит мне еще чистых шкур, кое-что перекусить и горячий чай, так как он давным-давно остыл. Тиффани ушла в тот момент, когда родилась Тали, желая дать мне немного времени побыть одной (и мне кажется, — снова вымыть руки, не то, чтобы могу ее в этом винить). Вскоре остаемся лишь мы с Мэйлак.

И Тали. Сладкая, сладенькая Тали. Я продолжаю проводить пальцем по ее округлой младенческой щечке. Маленькое личико у нее темновато и покраснело, а глаза плотно закрыты. И все же она идеальна, вплоть до ее малюсенького хвостика. Ее маленькая рука во время кормления сжимает мой палец, и я замечаю, что у нее четыре пальца. Я пересчитываю пальчики у нее на ножках, и у нее их три. Ого. Это лишь делает ее в моих глазах еще более совершенной.

Во мне говорит моя предвзятость, но она самый красивый, самый здоровый, самый сладкий малыш из всех родившихся детей. Дождаться не могу, чтобы показать ее моей паре.

Не сомневаюсь, что моя пара сейчас думает, что я его ненавижу. Чувство вины накрывает меня с головой. Ненавижу себя за то, что беременная-и-паникующая-Джорджи превратилась в такое чудовище. Он заслуживает лучшего, чем я.

Через некоторое время Мэйлак встает на ноги. У нее на лице написано, что она полностью истощена.

— Я вернусь утром и уговорю твой кхай на большее исцеление.

Утром? Неужели сейчас уже ночь? В глубинах пещер этого не поймешь. Все, что я знаю, так это то, что я устала, но блаженно счастлива.