Книга Угольки, страница 29 – Клэр Кент

Я чуть не давлюсь от возмущения. Я практически доела суп, так что вскакиваю на ноги и хватаю миску с ложкой, чтобы отнести на кухню.

— Что ты сделал? Ты перестал со мной разговаривать. Ты ведешь себя так, будто я тебе вообще не нравлюсь. Как будто у тебя вообще нет никаких чувств. У нас все было хорошо. Мы ладили. У нас была весьма неплохая жизнь. Мне… мне нравилась наша жизнь. А потом ты взял и вышвырнул все на помойку! Мне плевать, что ты боишься, тревожишься или чувствуешь себя виноватым из-за тех парней, что ворвались к нам этим летом. Я не заслуживаю, чтобы со мной так обращались!

По какой-то причине я как будто не могу смотреть на него, пока срываюсь. Я мою свою миску водой, которую он принес из колодца ранее, затем иду и выхватываю у него его миску и ложку.

Он ничего не говорит. Просто сидит за столом. Но его брови опустились, образовав пять глубоких морщин на лбу, и я знаю, что он реагирует.

— Ты лучше этого, — сердито добавляю я.

Он отталкивает свой стул и встает.

— Я не лучше этого, — выдавливает он. — Я уже говорил тебе. Я не хороший человек.

— Мне плевать, хороший ты человек или нет. Ты все равно лучше этого.

— Я не…

— Давай ты уже прекратишь этот бред? Тебе необязательно быть хорошим. Мне пох*й, хороший ты или нет. Ты хотя бы можешь обращаться со мной как с живым человеком, — я наконец-то способна посмотреть на него, взглянуть ему в глаза. — Что, черт возьми, я должна чувствовать от такого обращения? Мне в этом мире не с кем поговорить, кроме тебя, а ты отказываешься произносить хоть слово!

Это, похоже, заставляет его опешить, подавить назревающее раздражение. Он говорит уже другим тоном:

— Как только потеплеет, мы выберемся и найдем тебе людей для общения.

— Что?!

Он морщится и отводит глаза.

— Ты права. Несправедливо, что тебе приходится жить вот так. Тебе нужны люди. Мы попробуем найти их тебе, как только сможем выходить.

Я честно не могу поверить, как он настолько неверно трактует то, что я пытаюсь сказать.

— Я не хочу других людей, чтобы говорить с тобой. Я хочу тебя! — мои щеки краснеют, как только я осознаю, что сказала.

Он несколько секунд смотрит на меня. Что-то сверкает в его глазах — буквально на мгновение, я даже не уверена, не померещилось ли мне. Затем он качает головой.

— Извини, ребенок. Я этого не хочу. Я терплю тебя лишь потому, что обещал Дереку.

Это удар. Это ощущается как физический удар. Так больно, что я отшатываюсь от него, а затем резко разворачиваюсь, чтобы выбежать из хижины. Мне нужно убраться. От него. Любым способом.

Он устремляется за мной и хватает за руку прежде, чем я добираюсь до двери.

— Не смей выходить на холод. Ты там погибнешь.

Я начинаю спорить, но по его лицу вижу, что он остановит меня силой, если я попытаюсь. Так что вместо этого я вырываюсь из его хватки и забираюсь в кровать, накрывшись одеялом.

Я застряла с ним здесь, и он только что ранил меня сильнее, чем кто-либо другой в моей жизни.

Я не могу убраться от него, так что притворяюсь, будто его не существует.

***

Следующие три часа проходят медленно, в мучительной тишине. Я пытаюсь читать, но едва осмысливаю страницы, пока перелистываю их, и понятия не имею, что происходит в истории.

Наконец, Кэл поднимается с кресла. где затачивал ножи (ни один из них сейчас не нуждается в заточке, но он все равно это делает), затем начинает надевать ботинки, куртку, шапку и шарф, который я для него связала.