Книга Заклятие истинной любви, страница 122 – Стефани Гарбер

ЛаЛа свернула с тропинки и направила Эванджелину прямо в лес, полный деревьев и грибов с бархатными шляпками, которые доходили им до колен и бедер. На них дремало еще больше дракончиков, чье дыхание наполняло воздух золотистыми искрами. Потом грибы исчезли, и перед ними на несколько футов вперед распростерлась голая почва: ни грибов, ни травы, ни даже сломанной веточки. Лишь большой участок нетронутой земли вокруг дерева, в центре которого был вырезан волк в цветочной короне.

– Надо было взять с собой топор, – пробормотала ЛаЛа, остановившись перед деревом.

– Наверно, я смогу открыть его с помощью своей крови.

– Да, но разрубить ее символ топором было бы гораздо веселее.

– Можем сделать это после того, как найдем сердце Джекса.

Эванджелина вытащила кинжал, который дал ей Джекс, и на секунду почувствовала что-то похожее на сожаление. Она понимала, что потеряла воспоминания не по своей вине. Но жалела, что не смогла вернуть их раньше. Жалела, что не вспомнила Джекса, когда он бросил ей этот кинжал.

Сейчас, оглядываясь назад, Эванджелина понимала, как больно ему было от того, что она его забыла. Если бы она вспомнила раньше, тогда, возможно, смогла бы его остановить.

Уколов палец острием кинжала и выдавив несколько капель крови, Эванджелина приложила ладонь к дереву и мысленно попросила его открыться. Спустя несколько долгих мгновений в стволе появилась дверца, за которой скрывалась белая лестница, украшенная резными цветами. Ступени казались волшебными, потому что, когда Эванджелина ступила на них, они начали светиться.

– Откуда у Авроры взялась магия, чтобы сотворить все это? – спросила она.

– Не знаю, – ответила ЛаЛа. – Считается, что все дети из семьи Доблестей обладали магией, но никто никогда не знал, в чем именно заключался дар Авроры.

Эванджелина насчитала двадцать ступенек, прежде чем они с ЛаЛой добрались до самого низа. Как и лестница, полы светились, озаряя стены, сплошь заставленные полками. С одной стороны находились в основном книги – красивые издания в переплете нежных фиолетовых, розовых, золотых и кремовых тонов, перевязанные аккуратными бантиками.

Эванджелина едва взглянула на них и перешла на другую половину, где на полках стояли всякие банки и флакончики. Некоторые из них были пузатыми, а другие – узкими и запечатанными расплавленным воском или сверкающими стеклянными пробками. Внутри каждого из них хранились самые разные вещи. Эванджелина видела засушенные цветы, мертвых пауков, пальцы – вот ведь ужас! – яркие жемчужины и флакон, мерцающий, как звездный свет. Но ничего похожего на сердце: хоть бьющегося, хоть нет.

Эванджелина скользнула взглядом по рядам бутылочек, пока не остановилась на флаконе с винно-красной жидкостью, которая внезапно замерцала, стоило ей посмотреть на нее. Она взяла его в руки. К стеклянной пробке была прикреплена ленточка с короткой рукописной надписью: «Драконья кровь».

Эванджелина поежилась. От вида крови ей стало жутко. Каким жестоким человеком нужно быть, чтобы добывать кровь из дракончиков?

Поставив флакон с кровью на место, Эванджелина потянулась к симпатичной баночке, полной серебряных блесток. Как только она коснулась стекла, блестки задрожали, а затем почти бесцветной кучкой рассыпались по дну. На банке не было никакой этикетки, но Эванджелина не думала, что там находится второе сердце Джекса.