Книга Баллада о проклятой любви, страница 147 – Стефани Гарбер

46

Эванджелина чувствовала лишь острые клыки на горле и нестерпимую боль, растекавшуюся по телу.

Она пыталась вырваться. Она пыталась закричать.

Ей казалось, что она слышала и крик Оноры. Но Хаос не отпускал Эванджелину. Его рука все крепче сжимала ее шею, а губы ни на секунду не отрывались от горла. Он пил, и пил, и пил ее, с жадностью всасывая каждую алую каплю, впиваясь клыками все глубже и разрывая плоть, чтобы пустить еще больше крови.

Эванджелина чувствовала, как кровь из ее вен устремляется прямиком ему в горло, покидая ее тело так быстро, что сердце не успевало за ней.

Онора начала умолять.

Эванджелина попыталась ударить его, но у нее не хватало сил шевельнуть даже пальцем. Открыть глаза ей тоже было не под силу. Тело стало очень тяжелым, а голова, напротив, слишком легкой. Все, что она чувствовала, – это клыки Хаоса, проникавшие все глубже, чтобы получить еще больше…

– Кастор, нет! – закричал Джекс.

Вампира отбросило в сторону.

Эванджелина начала падать, но Джекс вовремя оказался рядом и подхватил ее. Веки потяжелели так, что она не могла открыть глаза, но чувствовала его. Он обнимал ее с таким отчаянием, какое испытывает только человек, страстно желающий того, что ему не принадлежит.

Но она принадлежала. Ей просто нужно было сказать вслух, что она любит его.

– Эванджелина… – Голос Джекса сорвался. – Вернись ко мне…

«Я жива», – попыталась сказать она, но с ее горлом что-то было не так. Казалось, Джекс не слышит и ее мыслей.

Он молча притянул ее к себе и прижался лбом к ее лбу. Она не могла понять, кто из них двоих плакал, но щеки ее были влажными. Как будто от слез. А потом она почувствовала…

Ничего.

Душераздирающий крик пронзил ночь, словно лезвие. Небеса разверзлись, истекая кровью, и тьма поглотила звезды, погрузив во мрак весь Великолепный Север.

Проклятие, охватившие все северные истории и баллады, молча наблюдало за ними. Развернувшаяся трагедия, несомненно, когда-нибудь станет сказкой – и, судя по всему, уже была проклята.

Девушка была мертва. Если ее безжизненное тело не убедило бы в этом, то жуткий крик бога Судьбы, державшего ее в объятьях, мгновенно развеял все сомнения. Проклятие было хорошо знакомо с болью, но сейчас оно стало свидетелем агонии, безутешного горя, которое случается лишь раз в столетие. Бог Судьбы стал воплощением каждой слезы, когда-либо пролитой по утраченной любви. Он был воплощением всех страданий.

– Джекс, мне так жаль. Я… – Вампир посмотрел на девушку, которую только что убил, провел ладонью по лицу, а затем скрылся.

Бог Судьбы не сдвинулся с места. Не выпускал девушку из рук. Он выглядел так, будто никогда ее не отпустит. Он продолжал прижимать ее к себе, словно силой своей воли мог вернуть ее к жизни. Глаза его были мокрыми от кровавых слез. Они текли по его щекам и по ее. Но девушка не шевелилась.

Остальные бессмертные, что были сокрыты в Доблести, начали просыпаться, но девушка так и осталась лежать. Она была мертва. Но бог Судьбы не отпускал ее.

– Верни ее, – едва слышно сказал он.

– Мне очень жаль, – сказала только что пробудившаяся королева. Она была миниатюрной женщиной, и ее сил едва хватило на то, чтобы оттащить сына от девушки и прервать его чудовищное, извращенное кормление. Королева не могла физически совладать с бессмертным, но у нее была железная воля, выкованная из стойкости и совершенных ошибок. – Ты знаешь, что я не могу этого сделать.