Книга Баллада о проклятой любви, страница 2 – Стефани Гарбер

Эванджелина не знала, какой из истории верить, но не собиралась позволять Джексу заполучить в свои ледяные руки ни магические дары, ни волшебных созданий.

Принц Сердец и без того был очень опасен. И сейчас Эванджелина страшно злилась на него. Вчера, когда она заподозрила, что именно Джекс отравил Аполлона, у нее в мыслях прозвучало всего пять слов, напрямую адресованных ему: «Я знаю, что ты сделал».

После этого стражники вывели Джекса из Волчьей Усадьбы. К ее удивлению, он спокойно ушел, не сопротивляясь и не возражая. Но Эванджелина знала, что он вернется. Джекс еще не закончил с ней, хотя она уже покончила с ним.

Эванджелина взяла письмо, которое только что написала самой себе, пересекла королевские покои и положила конверт на каминную полку, повернув его так, чтобы слова предостережения всегда были перед глазами, если когда-нибудь снова понадобятся ей.

1

В глубинах королевской библиотеки в Волчьей Усадьбе находилась одна дверь, которую не открывали уже много веков. Люди пытались поджечь ее, разрубить топором, даже пробовали открыть замок волшебными ключами. Но никто не оставил и царапины на этой неприступной двери. Некоторые утверждали, что она просто насмехается над всеми. По центру двери была выжжена голова волка в короне, и многие клялись, что видели, как зверь довольно скалится, наблюдая за их тщетными попытками, или злобно обнажает клыки, если кто-то посмел хотя бы приблизиться к запертой двери.

Однажды и Эванджелина Фокс пыталась открыть ее. Она тянула, дергала и крутила железную ручку, но дверь не поддавалась. Тогда у нее ничего не вышло. Не сработало и другие разы. Но она надеялась, что сейчас все изменится.

Что-что, а надеяться Эванджелина умела.

А еще научилась ловко открывать двери. Для этого нужна лишь капелька добровольно отданной крови.

Но сначала она должна была убедиться, что за ней никто не следит и не подглядывает, что рядом не крутится один лицемерный негодяй, обожающий яблоки, имя которого она не хотела произносить даже в мыслях.

Эванджелина быстро обернулась. Красновато-желтый свет фонаря разогнал ближайшие к ней тени, но бо́льшая часть стеллажей королевской библиотеки в Волчьей Усадьбе продолжала тонуть во тьме.

Она взволнованно переступила с ноги на ногу, и фонарь в ее руках дрогнул. Эванджелина никогда не боялась темноты. Темнота была создана для звезд и мечтаний, для волшебства, которое случалось лишь по ночам, в промежутках между днями. Когда ее родители еще были живы, Эванджелина часто любовалась созвездиями вместе с отцом и слушала сказки, которые мама рассказывала при свечах. И темнота совершенно не пугала ее.

На самом деле Эванджелина боялась не тьмы или ночи. Ее тревожило неприятное, едва осязаемое покалывание между лопатками. Оно не покидало ее с тех пор, как она покинула королевские покои и направилась сюда, чтобы попробовать открыть дверь, за которой, как Эванджелина надеялась, можно найти способ вернуть к жизни ее мужа Аполлона.

Необъяснимое ощущение казалось таким неуловимым, что она убедила себя, что у нее просто развилась паранойя.

Ее никто не преследовал.

Она не слышала ни единого звука шагов.

Пока…

Эванджелина вгляделась в темноту, скрывавшую большую часть библиотеки, как вдруг встретилась взглядом с парой совершенно нечеловеческих глаз. Серебристо-голубых, сверкающих и ярких, словно расколотые звезды. Ей казалось, что их блеск нарочно дразнит ее. Но Эванджелина знала, что, даже если сейчас эти глаза сверкают, даже если рассекают тьму и вынуждают ее опустить фонарь, она все равно не могла им доверять. Она не могла доверять ему.