Книга Баллада о проклятой любви, страница 3 – Стефани Гарбер

Джекс. Эванджелина отчаянно пыталась не думать о его имени, но все было напрасно. Ей оставалось лишь наблюдать, как он неторопливо выходит из темноты, как всегда, невозмутимый, но уверенный и невероятно красивый. Он двигался так, словно сама ночь должна бояться его.

Колкие мурашки, плясавшие между ее лопатками, скользнули по рукам, тревожной лаской спускаясь к единственному шраму в виде разбитого сердца на запястье. Ранки внезапно заныли, запылали и запульсировали, как будто Джекс снова вонзил зубы в ее кожу.

Эванджелина выставила перед собой фонарь, будто он служил ей оружием.

– Уходи, Джекс. – Всего два дня назад стражники по ее приказу выставили его из замка, и она надеялась, что он еще долго не сунется сюда. Желательно никогда. – Я знаю, что ты сделал, и больше не хочу тебя видеть.

Джекс засунул руки в карманы брюк. Его дымчато-серая рубашка была небрежно выправлена, рукава закатаны до локтей, а пары пуговиц у горла и вовсе недоставало. Взъерошенные волосы, совсем недавно манившие полуночной синевой, теперь отливали золотом и делали его похожим на удалого конюха, а не на расчетливого бога Судьбы. Но Эванджелина напомнила себе, что не стоит забывать, каким он был на самом деле. Амбициозным, одержимым, начисто лишенным морали и совести.

Согласно легендам, поцелуй Джекса приносил смерть всем девушкам, кроме его единственной верной суженой, и в поисках истинной любви он оставлял за собой след из трупов. Эванджелина по наивности верила, что Принц Сердец понимал, каково это – жить с разбитым сердцем, ведь его собственное разбивалось снова и снова, пока он искал любовь. Но теперь все встало на свои места: он разбивал сердца, потому что попросту не умел любить.

Джекс мягко сказал:

– Я пойму, если ты расстроена…

– Если, – возмущенно перебила его Эванджелина. – Ты отравил моего мужа!

Он лишь равнодушно пожал плечами:

– Но ведь не убил.

– Не жди, что я брошусь благодарить тебя, – процедила она, пытаясь не сорваться на крик.

До этого мгновения у Эванджелины в сердце еще теплилась призрачная надежда, что Джекс не причастен к случившемуся. Но он даже не пытался отрицать. Его не волновало, что Аполлон стал почти мертвецом, как и не волновала судьба Эванджелины, некогда обращенной в камень.

– Перестань приравнивать меня к людям, – проворчал Джекс. – Я – Мойра.

– Вот поэтому я и не желаю тебя видеть. С тех пор как наши с тобой пути пересеклись, моя первая любовь превратилась в каменную статую, я стала каменной статуей, а затем и беглянкой. Меня несколько раз пытались убить, ты отравил моего мужа…

– Ты начинаешь повторяться.

Эванджелина одарила его мрачным взглядом.

Прислонившись плечом к ближайшей книжной полке, Джекс тяжело вздохнул, как будто считал ее чувства сродни банальному чиху – чем-то, что можно быстро забыть или избежать, просто отойдя в сторону.

– Я не стану извиняться за то, кем являюсь. Но ты, кажется, забыла, что до нашей встречи была лишь печальной сироткой с разбитым сердцем и злобной сводной сестрой. После моего вмешательства ты стала Милосердной Спасительницей Валенды, вышла замуж за принца и стала принцессой.

– И все это служило твоим корыстным интересам, – разозлилась Эванджелина. Каждый его поступок сводился лишь к тому, чтобы она открыла Арку Доблестей. – Дети со своими игрушками обращаются лучше, чем ты со мной.