Книга Баллада о проклятой любви, страница 77 – Стефани Гарбер

Эванджелина тотчас одернула себя, напоминая, что не может доверять Джексу. Она была для него лишь ключом, способным открыть Арку Доблестей, да и ЛаЛа однажды упоминала, что люди, которые сближались с Джексом, непременно погибали. Поэтому, хотя Джекс и пытался найти способ покончить с проклятием, он без всяких сомнений делал это только ради того, чтобы она открыла арку и воплотила в жизнь другой его жуткий план.

Она упрямо отгоняла от себя мысли, что Джекс, возможно, искал лекарство потому, что искренне заботился о ней. Эванджелина знала, что это правда, но верилось все равно с большим трудом. Ведь она тоже заботилась о нем.

– Сколько камней нужно найти? – спросила ЛаЛа.

– Три.

Мгновение стояла тишина, а затем ЛаЛа мягко произнесла:

– Надеюсь, ты захватил достаточно яблок.

24

Сомнения снова и снова терзали Эванджелину, но она была уверена в одном: ЛаЛа подобрала для нее поистине великолепное платье.

Как только надела его, она подумала, что именно так и ощущается столь желанное «долго и счастливо». Эванджелина завила волосы цвета розового золота и уложила их на затылке, закрепив заколками в форме цветков, в центре которых виднелись яркие драгоценные камни. Она хотела подчеркнуть смелое декольте, которое почти полностью оголяло ее плечи, если не считать изящных тонких бретелей, спускавшихся к соблазнительному V-образному вырезу. Воздушная ткань платья искрилась звездной пылью. Лиф украшала россыпь расколотых драгоценных камней, переливавшихся розовыми, голубыми и фиолетовыми оттенками, а от груди спускалась пышная юбка с разрезом до бедра. Наряд выглядел очень смело, и Эванджелина чувствовала себя безрассудной, кружась перед зеркалом до тех пор, пока осколки драгоценных камней не вспыхнули ярким блеском.

– Чем ты тут занимаешься? – спросил Джекс за ее спиной.

Ее дыхание перехватило, а шрам в виде разбитого сердца опалил запястье огнем. Она даже не услышала, как он вошел. Эванджелина так резко остановилась, что юбки платья закрутились вокруг у ног, и она посмотрела на отражение Джекса, едва не лишившись дара речи от его красоты.

Сердце ее жалобно заколотилось, и она всеми силами попыталась его успокоить. И хотя Джекс воплощал в себе все самое худшее, почти все пороки человечества, одного у него было не отнять – красоту столь неотразимую, что причиняла боль. Возможно, все дело в его золотистых волосах. При определенном освещении казалось, что они и правда отлиты из настоящего золота. Его глаза сверкали так, как никогда не блестели глаза обычного человека. Так что, возможно, она могла обвинить его глаза. Или губы, такие идеальные и манящие. И сейчас на них играла лукавая усмешка.

– Так вот чем ты занимаешься, когда меня нет рядом?

С трудом подавив внезапно возникшее желание спрятаться в гардеробной, Эванджелина повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, наградив ответной улыбкой.

– А ты всегда размышляешь, чем я занята, когда тебя нет рядом?

– Осторожнее, Лисичка, – сказал он, сделав еще один шаг к ней. – Твои слова звучат так, будто эта мысль пришлась тебе по душе.

– Конечно нет, можешь даже и не мечтать об этом, – ответила Эванджелина, надеясь, что он не заметит, как сбилось ее дыхание. – Мне нравится думать, что я досаждаю тебе так же, как ты досаждаешь мне.

На щеках Джекса появились ямочки, придавшие его облику обманчивое очарование.