Книга Бессмертная и непопулярная, страница 16 – Мэри Дженис Дэвидсон

— Ваше величество, — она пронзила меня взглядом. — Компромисса быть не может.

Я вяло водила стаканом по воде, оставляя на столе круги.

— Вот это настрой.

— Я не… слепа к вашему положению. Но вы должны понять моё. Он подло убил меня, и это не должно сойти ему с рук.

— Ну, если бы ты, э-э, подумала об этом, если бы он не убил тебя, ты бы никогда не приехала в Америку, не встретила Лиама и ничего подобного. Не начала бы новую жизнь.

— Мне пришлось начать новую жизнь, — сказала она так, словно разговаривала с ребёнком — злым, глупым ребёнком, — потому что он украл мою старую.

— Да, да, я тебя услышала.

— Я понимаю, что у вас могут быть связаны руки в политическом плане, — она тонко улыбнулась. — В конце концов, я Француженка.

Я рассмеялась.

— Но поймите меня правильно: если вы не можете действовать, могу я.

— Видишь ли, эм, — я взяла свой пустой стакан, повертела его в руках и поставила обратно. — Ты, эм, не можешь этого сделать. Я имею в виду, я запрещаю. Теперь я знаю, что…

Я разговаривала с воздухом. Она встала и направилась к двери так быстро, что я не успела уследить за её движением. Иногда мне казалось, что у вампиров есть ноги — они могут сделать один шаг и пересечь комнату.

— Эй, ты не можешь этого сделать! — крикнула я ей вслед. — Я отдала тебе приказ! Я постановляю! Ты не можешь игнорировать приказ! Ты навлечёшь на себя кучу неприятностей! Софи! Я знаю, что ты всё ещё можешь… на что ты смотришь?

Вампир за соседним столиком, худощавый блондин с усами прямо из 1970-х, беззастенчиво пялился.

— Мне нравятся ваши туфли, — пробормотал он, практически заикаясь.

Успокоенная, я отмахнулась от приближающейся официантки.

Парню не мешало бы побриться, но у него был вкус. На мне был мой обычный весенний наряд — коричневые капри, белая шелковая футболка и шерстяной блейзер, но обута я была в по-настоящему эффектные коричневые замшевые босоножки Констанция Басто. Пятьсот сорок девять долларов в розницу. Это был мой ранний подарок мне на день рождения. Синклер, этот пройдоха — должно быть, это был он — постоянно засовывал стодолларовые купюры в носки моих туфель, и к тому времени у меня уже был приличный обувной фонд.

Я скрестила ноги и подняла носок — старый трюк, который привлекал внимание к моим (если я сама так говорю — в том, чтобы быть шестифутовым болваном должны быть свои преимущества) красивым ногам.

— Спасибо, — сказала я.

— У меня кое-что для вас есть, — сказал Тысяча Девятьсот Семидесятый, полез под стол и вынырнул с той-пуделем в наморднике. Он извивался, как червяк на горячем тротуаре, и издавал тихие булькающие звуки вокруг морды.

— Убери это от меня, — чуть не закричала я. Я не была любительницей собак. Особенно мне не нравились собаки, которые весили не больше упитанной лабораторной крысы.

Семидесятый заключил кудрявое дрожащее создание в свои костлявые объятия.

— Я думал, вы любите собак, — сказал он обиженно.

— Они меня любят, — парировала я. Ещё одна жуткая сила — собаки следовали за мной повсюду, пуская слюни и тявкая. Кошки игнорировали меня. (Кошки игнорируют всех, даже нежить. Во всем этом есть что-то египетское.) — Я их не люблю. Ты не мог бы положить эту штуку обратно в карман?

— Простите. Я думал… В смысле, я пришёл сюда с даром, потому что…

— С даром? Типа с подарком? Я не хочу никаких подарков. Или даров. Считай, я бездарная. У неё нет дара. И если бы я хотела дар, которого у меня нет, я бы предпочла что-нибудь от Джимми Чу.