Книга Кровь песков, страница 48 – С. К. Грейсон

— Седатив? — насторожилась я.

Она покачала головой. — Только для магии. Я бы сама не пила, мешай это мне править, — и отпила для примера.

Я последовала, и лицо само скривилось. Прятать гримасу не вышло: на языке развернулся терпкий серный вкус.

— Привыкнешь, — рассмеялась королева.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони. — Вы это часто пьёте?

— Каждый день.

— Но вы говорили, вам легко держать силу?

— Обычно да, — призналась она. — Но я не люблю рисковать. Отец предпочитал «стену»: держать силу под рукой, если вдруг понадобится. А я предпочитаю убрать искушение совсем.

— Искушение?

Она промокнула губы салфеткой — манеры её рядом с моими казались из другого мира.

— Я решила, что упираться в силу рода, правя городом, — костыль. Я стараюсь быть хорошей королевой — и не давать сомнению шептать, будто держусь лишь на врождённой мощи.

Я кивнула, хотя живот свело — возможно, из-за горести чая. Мы только что праздновали рождение города силой пустыни, но, наверное, благородно — управлять дипломатией и умом.

— Допивай, — сказала она. — И попробуем.

Я залпом проглотила остаток, стараясь не чувствовать вкуса. Обожгла нёбо — но так даже лучше; в животе отвар лёг клубком змей.

— А теперь прислушайся внутрь и посмотри, как отзовётся сила, — велела королева.

Я осторожно потянулась — на открытой террасе было тревожнее: как ни ненавижу каменные стены, они защищали других от обратной волны. Внутри я нашла всё ту же силу — присутствующую, но вялую, ленивую. Я тронула её усиком — и ответом стало шипение свернувшейся змеи, готовой к броску, но не атакующей.

— Сработало, — призналась я.

— Хорошо. Значит, есть шанс, что ты не сорвёшься, пока мы строим стены.

Я выдохнула с облегчением — сцены на террасе сегодня не будет. И всё же с силой, почти спящей впервые за месяц, во мне возникла… пустота. Как шагнуть на ступень — и ноге уйти в пустоту, потому что ступени не было. Я отогнала: просто непривычно, что внутри спокойно.

Я лежала на крыше и улыбалась звёздам — и только потом заметила, что вовсе не на крыше. Я была далеко за стенами. Тишина дикого мира гуще и загадочней, чем «тишина» города.

Единственный звук — дыхание другого, в песке рядом. Если бы я не спала, я бы спросила, как сюда попала, и испугалась, кто подошёл, — но логика сна оставляла меня спокойно смотреть в небо.

— Город другой, но звёзды те же, — сказала я невидимому собеседнику.

— В Келвадане звёзд не увидишь. Ненавижу это, — ответ мужской, ровный, усталый… знакомый.

— Как думаешь, если перейти горы, в королевства по ту сторону — звёзды будут те же?

Молчание — такое долгое, что я решила: он меня игнорирует.

Потом:

— Ты хочешь уйти из Пустыни Баллан?

— Нет. — Ответ вырвался раньше мысли — но был правдой.

— И я нет, — согласился он. — Кажется, там было бы…

— Как в комнате под горой, — договорила я. Резкий вдох рядом разбил хрупкость сна.

Я повернула голову — наконец-то — и уткнулась в расплавленное серебро глаз, которые видела сквозь прорези маски, когда сталь касалась моей шеи.

Глаза распахнулись — те же звёзды, но под спиной — надёжная плоскость крыши, а в воздухе — сонное фырканье коней и единое дыхание сотен.

Но небо больше не успокаивало. Я ещё долго не могла уснуть.

Адерин улыбнулась — и у меня упало сердце. Эта улыбка редко к добру.

Иногда у неё появлялась мягкая тень для Невена, когда, как ей казалось, никто не видит, — но вот это выражение означало: меня сейчас впечатают в настил. С тех пор как мы добавили личные спарринги после того, как рекруты расходились, синяков прибавилось. Это выросло само собой: Адерин заметила, что я остаюсь докручивать формы, — и предложила остаться вместе. Теперь это был ритуал — и любимая часть дня. Только тут голова отдыхала: либо парируй молнии Адерин, либо в песок. К счастью для моего зада, падала я реже. Вчера вот Адерин сама оказалась на спине — и я понимала, сегодня расплачусь.