Книга Волшебный десерт для мага. Я (не) твой сахарок!, страница 82 – Елизавета Рождественская

— Подумаешь, прогулка. Буду делать вид, что вообще случайно там оказалась.

— Такая вся нарядная и красивая, чисто за хлебушком вышла, раз этого горе-пекаря, где-то носит, да?

— Ди! — вздрогнула я, поймав в отражении пёструю язву. — Кто так подкрадывается? Напугала!

— Ты такая красавица, Никки, — Диди приземлилась на ребро зеркала.

— Спасибо, пташка, — улыбнулась, раскрывая ладонь. — Пойдёшь со мной?

— Вот уж нет, — мотнула она макушкой. — Я останусь тут, следить за порядком. А ты беги. Повеселись хорошенько, но лишнего не позволяй. А то я Винсенту твоему по темечку настучу.

— Хорошо, нянюшка, — засмеялась я. — Всё будет чинно и благородно.

* * *

Из кофейни выходила на ватных ногах. Казалось, что храбрость покинула меня вместе с последними силами. Медленно прошлась по улицам, останавливаясь у красочных витрин и стоек с объявлениями, но звуки музыки и веселья неумолимо приближались, как и наша встреча.

Винсент уже был у входа. На том самом месте, о котором писал в письме. В дорожной куртке и сапогах по колено он казался ещё более высоким и широкоплечим. Его взгляд блуждал по толпе, пока не встретился с моим, и время замерло. Где-то далеко остался праздничный шум, смазались очертания людей, вывесок и аттракционов, превратившись в цветастый калейдоскоп. В мире остались только мы, и по выражению лица Винсента я видела, что он чувствует то же самое. Его глаза горели восхищением и обещали… сколько всего они обещали, о Лейна! Шаг за шагом мы становились всё ближе, а потом моей ледяной ладони коснулось тепло его рук.

— Эта невероятно красивая девушка уделит простому пекарю каплю своего драгоценного времени этим вечером? — улыбнулся Винсент, а у меня сердце замерло от звука его голоса, как и в самый первый раз.

— Возможно, — поддержала я игру, не разрывая зрительного контакта. — Если господин пекарь соизволит вести себя достойно, — подумала и добавила, — и не будет печь больше дирховы диетические хлебцы.

Глаза Винсента удивлённо расширились, а потом он прикинул что-то в уме и уточнил:

— Кристина Мейн приходила?

Я кивнула, а Винсент запрокинул голову назад и открыто рассмеялся.

— Сахарок, как же я скучал! — он сжал мою руку и подмигнул. — Клянусь, что уберу этот продукт раздора из ассортимента, буду вести себя достойно и всё такое, а теперь пойдём, а то пропустим самое веселье!

Я закусила губу, сдерживая рвущийся наружу счастливый смех, и позволила Винсенту увлечь меня в гущу событий.

У медали две стороны

— Керельские травы! Керельские травы! — дородная женщина в пожелтевшем переднике призывно протянула ко мне руку с душистым пучком. — Возьми, дорогуша, чай с ними заваривать будешь, жизнь супружеская новыми красками заиграет! Ай, да что я, там и детки пойдут, крепкие, здоровые!

Я густо покраснела и поспешила отойти от торговки, громогласно выкрикивавшей столь откровенные намёки. Глядя на мои пунцовые щёки, Винсент усмехнулся и потянул меня дальше по рядам.

— Идём, Вероника. Мне сказали, что у карусели с лошадками продают самый вкусный фруктовый лёд.

Мы прошли мимо небольшой сцены, украшенной фонариками и флагами, с трудом протиснулись через толпу, окружившую труппу заезжих акробатов, показывавших трюки и юмористические сценки. Широкие торговые ряды, казалось, вместили в себя весь Рейвенхилл. Люди ходили взад и вперёд, примеряли головные уборы и обсуждали последние новости, перемешиваясь с разносчиками, продававшими мелкие безделушки, леденцы и свистульки в огромных лотках, удерживаемых на крепких шеях толстыми засаленными лентами. Шум и весёлый гам толпы дезориентировал, поэтому я крепче вцепилась в руку Винсента.