Онлайн книга «Южная пустошь - 2»
|
Ни я, ни герцог Форент никогда не видели столько Даров вместе. — Как вы думаете, — герцог Форент первым достал одни из Даров, похожий на медную монету на цепочке. — что это? — Не знаю, — пожала я плечами, — но стоит попробовать выяснить. — Я взяла монету и всмотрелась в рисунок. Хмыкнула и протянула герцогу. — Ваша светлость, а вам не кажется, что это не герб, а карта? Герцог Форент всмотрелся в выбитый на реверсе рисунок. — Хм, — хмыкнул он и почесал бровь, — мне тоже кажется, что вы правы. Возможно, это Дар картографа? — Может быть, — кивнула я и отложила его в сторону, — будем считать, что этот амулет не такой уже бесполезный, — я положила его справа от себя и взяла другой, напоминающий шпильку для волос, — а это что? Герцог Форент взял «шпильку» из моих рук и повертел разглядывая со всех сторон: — Не удивлюсь, — усмехнулся он, — если эта штука делает прически вместо горничной… Я рассмеялась. — Мне бы пригодился этот Дар. Так что я не могу назвать его бесполезным. Тем не менее я положила артефакт слева от себя… — Мам, — под дверью тихо зашебуршали, — пусти, это я, Виктория… Я виновато кивнув герцогу оставила его перебирать артефакты, а сама подошла к двери. Открыла. На пороге, стояла моя младшая дочь, держа в руках своих неизменных кукол. Вот только кукла-мальчик, которую она называла папой, была разорвана так, как будто бы ее драли собаки… Увидев меня, Виктория залилась слезами: — Мамочка, смотри, — протянула она мне куклу. — Ее кто-то сломал! Глава 7 В том мире, откуда пришла Призванная душа, была странная примета: если при шитье нитка путается, то говорят, мол, человек, которому принадлежит зашиваемая вещь, вредный. Когда я взялась ремонтировать куклу для Виктории, нитка не просто путалась, она еще постоянно вскакивала из иглы, которая в свою очередь падала из из рук и терялась то на полу, то на постели. И Виктория, терпеливо ожидавшая починки, ползала вместе со мной в поисках иглы… После целой свечи мучений, нам так и не удалось зашить ни одной прорехи. А до меня, наконец-то, стало доходить, что тут что-то не то. Ну, не могло быть, чтобы все было просто случайностью. Я даже попробовала зашить крошечную дырочку на другой кукле. Все сразу изменилось. Иголка перестала сбегать из рук, а нитка послушно следовала за ней, сшивая куски ткани… — Виктория, — я, тяжело вздохнув, положила истерзанную куклу-папу на колени и погладила мягкое тельце кончиками пальцев. Как объяснить ребенку то, что причинит ей сильную душевную боль? — Мне кажется, эта кукла не хочет, чтобы ее зашивали. Виктория, ожидаемо, нахмурила бровки. Ее нижняя губа дернулась, выдавая обиду. — Прости, милая, — снова вздохнула я и попыталась обнять ребенка. — Но тогда я не смогу говорить с папой! — всхлипнула дочь, — мамочка! Ее надо обязательно зашить! Обязательно! Она не плакала, она просто смотрела на меня огромными глазищами, в которых стояли слезы. И я не смогла ей отказать. И взялась за иглу. И каждый раз, когда она выпадала из рук, я чувствовала боль в груди. Как будто иголка терялась не на полу, а в моем сердце. И колола меня. Я так сильно скучала по Дишлану, а сегодняшнее ощущение его присутствия, было таким настоящим… Да, еще эта кукла, которую моя маленькая дочь связывала с его образом… Я как будто бы встретилась с ним и потеряла снова… |