Книга Южная пустошь - 2, страница 57 – Алёна Цветкова

Прошло не меньше свечи с того времени, как мы выехали. Веним дремал, а я несмотря на бессонную ночь никак не могла закрыть глаза. Чувства улеглись, однако сон все еще не шел…

— Простите, госпожа, — услышала я тихий голос, от неожиданности чуть не подпрыгнув на месте, — если мы больше не… то как мы можем вас называть?

Я повернулась. На меня смотрел Грегорик-младший. И в его глазах было что-то такое, от чего у меня ком встал в горле. Надежда… робкая… едва теплилась в глубине его глаз. Ему было семь лет, когда я увезла их из Грилории. А когда он стал рабом и того больше. Он должен был помнить, что был когда-то принцем.

Дыхание перехватило. Я открыла рот, чтобы ответить на его вопрос, но не смогла произнести ни слова. Мешал комок вставший в горле. И вместо того, чтобы представиться как положено, с титулом и всеми регалиями, я ответила:

— Вы можете называть меня тетей Елиной. Ваш отец, — я запнулась, но тем не менее закончила, — мой двоюродный брат…

— Тетя Елина, — выдохнул он и вдруг улыбнулся. Робко и несмело, но так заразительно, что я и сама не смогла сдержать улыбки.

Больше они не произнесли ни слова, затихнув в уголке, как мышки. Но атмосфера в карете стала как будто бы немного легче, хотя, возможно, на меня давил не страх бывших рабов, а мое собственное чувство вины.

На обед мы остановились в трактире. Сейчас, когда нас сопровождали два десятка воинов Великой матери, я боялась нападения намного меньше. К тому же со мной был маг, пусть и не очень сильный. Но если вдруг Илайя нас догонит, мы сможем дать ей отпор.

Но больше всего меня радовало, что Грегорик и Антос немного осмелели и с любопытством смотрели по сторонам, а не разглядывали грязный, заплеванный пол трактира. Хотя, когда младший из братьев поднял лицо, я ощутила еще одни болезненный укол в сердце. Он был чем-то неуловимо похож на моего отца и на моего брата. И мне стало еще труднее не корить себя за то, что сделала.

— Простите, тетя Елина, — Грегорик явно был намного смелее брата, возможно потому, что Астону было слишком мал, когда потерял прав на самого себя, и мальчишка вырос не помня, что когда-то было по-другому. — можно мы с братом поедем с кучером? Нет-нет, — торопливо забормотал он, когда я удивленно взглянула на него, — мы очень благодарны вам за милость, но нам привычнее ехать именно там, а не карете…

Я прикрыла глаза… Сколько еще раз я буду получать пощечины от судьбы за ошибку, совершенную в далеком прошлом⁈ Захотелось запретить, настоять на своем, сказать, что они должны ехать в карете, а не со слугами. Но я понимала, что так еще больше наврежу детям… Да, сейчас я воспринимала их как детей, которых надо было воспитывать и учить, хотя Грегорику было уже восемнадцать.

— Конечно, — улыбнулась я, стараясь, чтобы улыбка была как можно более легкой и доброй, — вы больше не рабы и можете делать то, что хотите сами.

Когда мы уехали из трактира, в карете мы с Венимом были только вдвоем. И я даже вздохнула как-то свободнее, мои племянники больше не маячили передо мной, возбуждая чувство вины…

— Ваше величество, — впервые за все поезду голос подал Веним, — а вы знаете, младший из братьев очень сильный маг…

— Откуда вам это известно? — пробормотала сквозь дрему. Теперь, когда мои чувства успокоились меня стало клонить в сон. — Насколько я помню, вы не способны чувствовать магию. Вы говорили, что слишком слабы.