Книга Навязанная, беременная, моя!, страница 29 – Алиса Ганова

Сердце загрохотало, как сумасшедшее, готовое пробить рёбра и выскочить из груди. Однако я заставила себя отвернуться, сделать вид, что более не смотрю в его сторону, тем более не думаю о нём.

Вот только выбросить из головы взгляд, наполненный ненавистью, было непросто, потому что гхарт Роберт меня, кажется, возненавидел. Но за что?

Глаза отца выдавали клокотавшую в нём ярость. Он возмущён моим самоуправством, хотя я позволила себе лишь прислушаться к совету Знающей и надеть другое платье.

Но отступать поздно. Музыка стихла. Танцоры расступились. Под взглядами придворных я подошла ближе к столу, за которым собрались самые влиятельные мужчины Тринара, и склонилась в реверансе.

Лиеры в смелых нарядах здесь тоже присутствовали, но исключительно как наблюдающие за празднеством зрительницы. Они и другие вельможи стояли вдоль стен, украшенных флагами, оружием, гобеленами, и приглушённо перешёптывались, обсуждая происходящее.

Я приготовилась, что придётся присоединиться к ним, но неожиданно мрачный король Тринара, расправив широкие плечи, скрытые синей накидкой, и, поправив тёмную косу, перекинутую на грудь, пробасил:

– Княжна, почтите нас своим присутствием.

Сразу же по его левую руку появилось свободное место.

Губы отца дрогнули, растягиваясь в довольной улыбке. Он сообразил, что именно неожиданный наряд пробудил в короле симпатию, которая дала мне важное преимущество. Ведь даже королева не присутствовала на «трапезе», а мне оказали такую честь.

– Благодарю, Сиятельный!

Под завистливыми взглядами тринарской знати я заняла место среди ландграфов.

Слуги поставили чеканную тарелку, подали приборы, огромный кубок, наполненный почти до краёв.

Я подняла тяжелую чашу и с улыбкой обратилась с краткой речью к Марготу, наблюдавшему за мной:

– Благодарим за гостеприимство, Сиятельный король Тринара! – после чего пригубила немного терпкого вина́.

Суровые гхарты, облачённые в цвета королевской семьи и своих родов, не обрадовались моему соседству. Гхарт Роберт, сидевший на другом краю стола, так вовсе напрягся.

Его неприязнь задевала, возмущала, однако, несмотря на сильное волнение, я заставила себя улыбнуться.

Глаза Роберта опасливо сощурились, как будто он увидел ядовитую гадюку, и от лавины накрывшей меня ненависти, презрения, едва не заискрился воздух.

Прежде чем его отношение стало очевидно всем остальным, он тряхнул головой – волнистые пряди упали на лицо, скрыв гнев. Вот только колючий, злобный взгляд я ощущала кожей.

– Вижу, Роберт, потрясён красотой юной княжны Лиэн, – раскатисто хохотнул Маргот, по-своему рассудив странное поведение посла. Ориентируясь на настроение короля, музыканты снова заиграли, и напряжение за столом начало спадать.

– Красота княжны бесспорна. Как и её талант: она искусная травница, – согласился Роберт. Другие, возможно, не заметили издёвки, но я, помня, какими разными оттенками может звучать его голос, сразу уловила её в похвале.

– Красивая, умная, верная женщина – дар и счастье рода, – подметил отец.

– За дар и счастье! – Раскрасневшиеся от духоты и вина́ ландграфы подняли огромные кубки. Гхарт Роберт тоже поднял, но сколько же ненависти читалось в его серых глазах.

Отец наклонился к королю Тринара, что-то зашептал, отчего брови Маргота удивлённо взметнулись.