Книга Десять причин никогда не быть с тобой, страница 191 – Мира Ризман

Джэйн не помнила, как очутилась на улице. Морозный воздух покусывал кожу, но распалённое тело хоть и покрылось мурашками, но всё так же изнывало от жара. Очередная горячая волна накрыла её с головой, и она, ощущая себя будто страждущее от жажды растение безотчётно потянулась к мужчине. Тот, опешив, даже не успел отстраниться, когда губы Джэйн накрыли его рот пылким поцелуем. А потом какая-то сила резко оттолкнула того, швырнув в снег. И перед ней появился мастер.

Он не выглядел злым или рассерженным, скорее, очень обеспокоенным. И ему невероятно шла тревога. Глаза будто бы стали больше, а черты лица ещё прекраснее.

— И почему вы такой красивый? — вырвалось само у Джэйн, и её тело качнулось, теряя равновесие. Она так хотела приблизиться к нему, но что-то будто не пускало её!

— Ты пьяна? — Его голос звучал нежнейшей музыкой, от которой всё внутри тонуло в неге блаженства.

— Я не знаю…

Что-то в его облике переменилось, он нахмурился, а в глазах сверкнул огонь, но не тот чувственный и возбуждённый, что мучил саму Джэйн. А тёмный, опасный и яростный. Казалось, тот должен был спугнуть Джэйн, но вместо этого пламя внутри разгорелось ещё ярче. Она до боли и крика жаждала его коснуться. Он, именно он был ей необходим, как воздух, без которого невозможно дышать!

— Эй! — Она даже не поняла, как мастер оказался перед ней, опустившись на колено.

«Посмотри на меня!» — не просьба, приказ! И она ему подчинилась. Со всей страстью воззрилась на него, а поняла, что тонет, утопает в глубине взвившегося в его глазах пламени и ужаса.

На мгновение Джэйн буквально окатило ледяной волной, а потом он схватил её за руку и куда-то потащил. В голове всё смешалось окончательно, словно кто-то принялся без конца крутить калейдоскоп, не давая рассмотреть складывающиеся узоры. Мимо пролетела арка, знакомый подвал, а затем ослепляющие ярким светом Врата, и вот они уже посреди странного помещения. Грубые неотёсанные камни вздымались к высоченному своду, такому белому и яркому, что от его свечения начинали болеть глаза. Под ногами — вековая пыль, мягкая и белоснежная, словно пух, а в центре высокий узорчатый постамент похожий на глубокую чашу, внутри которого блестела какая-то жидкость. Та переливалась всеми цветами радуги и слегка пульсировала, словно в ней билось невидимое сердце.

— Куда вы меня привели? — заныла Джэйн. Место вызывало у неё одновременно тревогу и благоговение.

— Это заброшенный Храм Света в Небесных чертогах, — сообщил он, и в его голосе Джэйн уловила напряжение. Что-то было не так, и мастер был сильно расстроен.

— Зачем мы здесь? — цепляясь за его руку, жалобно спросила она.

Он не отстранился, а напротив, слегка приобнял её, осторожно и нежно, словно имел дело с трепетным хрупким цветком. Внезапная близость пьянила и опаляла, вызывая стон недовольства. Тело требовало немедленно прекратить эту пытку: наброситься, как пантера, и отдаться своим желаниям! Джэйн прижалась к нему посильнее и затеребила шнуровку на рубашке.

— Прости, это моя ошибка. Позволь мне всё исправить, — прошептал он, и в его голосе звенели ярость и боль.

Он вновь потянул Джэйн за собой, таща к чаше с блестящей переливающейся, а затем развернул её так, чтобы они могли смотреть друг на друга.

«Доверься мне…» — прозвучало в воспалённом сознании, и в руках мастера сверкнуло лезвие маленького кинжала. Затем он резко задрал рукав её платья, а мгновением после тонкая царапина поползла по предплечью. Кровь обагрила лезвие, и вдруг взвилась подобно алым нитям к светящемуся своду.