Книга Не буди лихо, страница 32 – Виктория Рогозина

А в это время на АЭС начало ощущаться нарастающее напряжение. Все решения, которые принимались операторами, сопровождались тревожным ощущением того, что реактор начинает выходить из-под контроля, но под давлением приказов и страха потерять работу, они продолжали эксперименты.

Виктор стоял в тени пульта управления, наблюдая за тем, как молодые инженеры лихорадочно нажимали кнопки и крутили регуляторы. Лицо Дятлова было жестким, хладнокровным, даже агрессивным — он требовал подчинения и результата, несмотря на нарастающие признаки нестабильности в реакторе. Казалось, все вокруг двигалось в каком-то странном, замедленном ритме. Каждый новый указ, каждый отчет об очередной проблеме на экране приборов только усиливал ощущение тревоги.

Но что-то внутри Виктора изменилось. В тот момент, когда мощность реактора упала до критических 30 мегаватт, и инженеры начали вручную извлекать стержни, он вдруг ощутил странное, необъяснимое спокойствие. Это было словно затишье перед бурей, чувство, что его участие или вмешательство уже ничего не изменят. Судьба словно застыла над ними, как темное облако, и решения, которые были приняты этой ночью, казались заранее предрешенными.

Он понимал, что ситуация выходит из-под контроля, но не мог объяснить себе, почему вдруг почувствовал это спокойствие. Будто всё, что происходит, уже не в его руках. Все его знания, профессиональные навыки — всё это меркло перед неумолимой силой событий, которые вот-вот развяжутся.

Виктор посмотрел на приборы, которые показывали всё большую нестабильность в реакторе, и затем снова на лица своих коллег. Он знал, что они боятся, но также знал, что никто из них не осмелится прекратить эксперимент. Все будто двигались по заранее прописанному сценарию. Странное ощущение предрешенности судьбы сковывало его мысли. Виктор ощущал, как с каждым мгновением судьба приближалась, готовая разрушить весь их мир, но не мог найти слов или силы остановить происходящее.

В этот момент Виктору даже стало немного жаль этих молодых ребят — ведь они, как и он, стали лишь инструментами в руках непреодолимой катастрофы, надвигающейся с каждой минутой.

Сигналы тревоги начали поступать с пугающей регулярностью. Начиная с 00:34:03, каждые несколько минут операторы фиксировали отклонения в работе реактора. Зафиксированные сигналы — словно зловещие удары часов, отсчитывающих время до неизбежного. Виктор не мог оторвать глаз от пульта управления, где на экранах красными огоньками загорались предупреждения. Это был тот самый момент, когда кто-то должен был остановить эксперимент. Но никто не вмешивался.

К 01:22 в банке реактора осталось всего шесть стержней, и Виктор осознал, насколько они близки к катастрофе. Минимально допустимое количество стержней было 26, но никто из молодых инженеров не решился озвучить опасения. Взгляды метались между приборами и руководством, но в воздухе витала атмосфера подавляющей решимости довести эксперимент до конца. Дятлов, как непоколебимый вождь, продолжал отдавать приказы, не обращая внимания на опасные сигналы, которые явно указывали на критическое состояние реактора.

В 01:23:04 технический руководитель испытаний Геннадий Метленко скомандовал включить осциллограф, сигнализируя, что подготовка завершена и они готовы начать испытание. Эксперимент официально стартовал. Обороты насосов, подключенных к выбегающему генератору, начали снижаться, и реактор стал набирать мощность. Поведение реактора сначала казалось предсказуемым, даже рутинным — не было резких скачков или сильных отклонений, но Виктор чувствовал внутреннюю тревогу.