Книга Моё же сердце у тебя в груди, страница 17 – Мария Берестова

— Вот, значит, как! — резко взмахнув руками, он обернулся, схватился за секретер и рванул его к середине кабинета.

Секретер был тяжёлым, к тому же, заваленным предметами, но бешенство придало Канлару сил. С мерзким тягучим звуком, глубоко царапая паркет, секретер поддался. С него полетели разные предметы — книги, документы, в очередной раз чернильница, другие письменные принадлежности.

— Что вы творите?!. — воскликнула Кая, отступая на шаг и упираясь в стол, но Канлар её не слушал.

Вытащив секретер к центру, он вскочил на него, попутно выпинывая на пол ещё ряд предметов, протянул руку и принялся с остервенением откручивать винт, который удерживал люстру на держателе — его рост вполне ему это позволил.

Ошеломлённая Кая не успела ничего предпринять — не выдержав напора и ярости короля-консорта, люстра рухнула вниз, теряя по дороге свечи и части хрустального декора.

Грандиозный грохот и звон наполнили кабинет.

Канлар, тяжело дыша, стоял на секретере и смотрел на поверженную люстру с торжеством.

Кая в ужасе наблюдала, как от одной из свечей загорелись упавшие ранее на пол документы.

Опомнившись, она бросилась их тушить; заметивший возгорание Канлар ринулся ей на помощь.

Прибежавшие на шум камердинер и камеристка в шоке застыли в дверях.

Такого уровня разрушений они не предполагали.

В четыре руки потушив возгорание, правители обнаружили нежеланных свидетелей их ссоры и проявили полное единодушие.

— Вон! — приказал Канлар сухо, а Кая — холодно.

Камеристка сделала понятливый реверанс, камердинер примирительно поднял руки, и оба тут же удалились, закрыв за собой дверь и оставив короля и королеву сидеть на полу у рухнувшей люстры и царившего вокруг неё бедлама.

Некоторое время они молчали, с удивлением разглядывая причинённые кабинету разрушения.

— Я настолько кошмарна? — наконец, тихо спросила Кая.

Он перевёл на неё вопросительный взгляд. Усилие, которое он употребил на люстру, полностью поглотило его гнев и обиду, и теперь ему было стыдно перед женой.

Обхватив себя за колени руками, она тихо, жалобно отметила:

— Вы предпочли уронить люстру, лишь бы не целовать меня.

В голосе её звенели слёзы, которые она сдерживала из последних сил.

— Вообще-то, — мягко поправил он, — я уронил люстру для того, чтобы потребовать с вас поцелуй.

Она подняла на него ошеломлённые глаза, в которых сквозь неверие почти сразу проступило понимание.

Их споры всегда сводились к тому, что проигравшая сторона должна поцеловать выигравшую; Кая спорила на то, что люстра никогда не упадёт, — и проиграла в этом споре.

— Так я могу… вас поцеловать?.. — переспросила она, всё ещё не веря, что можно просто закончить это всё, наконец.

Его ответный взгляд был настолько выразительным, что у неё невольно вырвался смешок облегчения.

Потянувшись к нему, она обвила его шею руками и поцеловала его, нежно и осторожно. Впрочем, они так отчаянно истосковались друг по другу, что мягкий этот поцелуй быстро перешёл глубже, а вслед за этим последовали и все прочие радости супружеских отношений.

— Наверно, на люстру нам всё же больше не стоит спорить, — предложил ближе к ночи Канлар, разглядывая бархатный балдахин их кровати и свежим взглядом анализируя сделанные в последние дни ошибки.

— Да, мне теперь то постановление заново по всем инстанциям проводить! — рассмеялась лежавшая у него на груди Кая.