Книга Не названа цена, страница 88 – Мария Берестова

— Да, конечно, — с некоторым удивлением согласился он и добавил: — У нас есть сквер вокруг озера на территории. Впрочем, — перебил он сам себя, — вы знаете.

Она, конечно, тут же вспомнила, как ходила по этому самому скверу с Рийаром — и идея сразу же перестала казаться ей хорошей. Не говоря уж о том, что она могла с ним там столкнуться! Вот это — это было бы совершенно кошмарно!

…тут с ужасом Илия поняла, что так или иначе будет с ним сталкиваться регулярно — если уж она надеется тут работать, а он уже тут работает.

В голову не лезло никаких спасительных мыслей.

— Илия? — вернул её в реальность встревоженный голос Леона.

Она подняла на него взгляд: он смотрел на неё с совершенно искренней тревогой.

Ей вспомнилось, что, конечно же, он не влюблён в ней — но в его отношении к ней и впрямь проглядывает почти братская забота.

— А вы… вы не могли бы пройтись со мной? — замирая от собственной наглости, попросила она.

Её просьба заметно его удивила; он обернулся к окну, словно убеждаясь, что погода и впрямь стоит вполне располагающая к прогулкам. Потом, хмурясь, взглянул на свой стол, оценивая ряд стоящих перед ним рабочих дел.

Илия подумала, что, верно, совсем уж с ума сошла, и всё же нарушила все допустимые границы профессиональной этики.

— Мне нужно отдать несколько распоряжений, — наконец, взвесил важность своих дел Леон. — А после можно и пройтись, почему нет?

Она с облегчением перевела дух.

Ну, по крайне мере, она не угодила в ещё более глупую ситуацию, чем ей казалось!

Сквер вокруг озера и в самом деле был прекрасен и представлял собой чарующее место для отдыха. Леон и Илия шли рядом по одной из дорожек и молчали: она была слишком смущена и потеряна, чтобы начинать разговор, а он наслаждался видами и размышлял о том, что стоит иногда всё же выходить из своего кабинета на прогулку.

По правде сказать, он размышлял об этом довольно часто, особенно когда смотрел в окно; но никогда не реализовывал своё решение, потому что не мог найти в своей работе момента, когда действительно можно было бы сделать перерыв. Или, во всяком случае, это ему казалось, что такого момента нет.

Спохватившись, однако, что идти без беседы как-то неловко, Леон не придумал ничего лучше, чтобы спросить у Илии, о чём она думает.

Она хмуро призналась:

— О том, что я дура.

— Наблюдение, которые обычно делают именно умные люди, — отметил Леон, от нечего делать наклоняясь и срывая с куста разлапистый лист.

Илия посмотрела на него с большим скепсисом во взгляде.

— Дураки обычно не видят собственной глупости, и в этом их беда, — развернул довольно банальную, на его взгляд, мысль Леон, поигрывая листом. — Умный же человек, осознав, что в чём-то сглупил, замечает это и пытается понять, как поступить, чтобы не повторить этой глупости.

В общем-то, мысль эта не была для Илии новой, и она, в целом, была с нею согласна, но сегодня её это соображение ничуть не утешало.

— Мне кажется, я постоянно повторяю одни и те же глупости, — с отчаянием в голосе призналась она.

Ей нравилось учиться, и обычно это легко ей давалось именно потому, что она не делала трагедии из своих промахов и из своего незнания — а просто бралась изучить вопрос глубже или натренировать навык, который ей не давался.

В учёбе было всё просто; а вот в жизни! В жизни Илия раз за разом наступала на одни и те же грабли: вместо того, чтобы всё хорошенько взвесить и проанализировать, действовала на эмоциях. Она сто миллионов раз уже давала себе зарок лучше думать впредь; но каждый раз снова совершала старую ошибку. Более того — ей ощутимо казалось, что со временем её ошибки становятся всё более крупными и катастрофическими. То есть, она не просто не приближалась к тому, чтобы исправить свой недостаток, — он, напротив, ещё и прогрессировал!