Книга В самом Сердце Стужи. Том IV, страница 70 – Александр Якубович

К моему удивлению, цеховики особо не сопротивлялись и уже через полчаса двор торговой гильдии опустел.

Я устало спустился с помоста и направился в здание купеческой гильдии, которое объявил своим штабом еще вчера по прибытии. Плевать на аристократические условности, все самое ценное находилось именно здесь — чеки, купчие и архивы Атриталя. Так что оставлять здание без личного присмотра, надеясь, что никто не пустит ночью красного петуха в надежде замести следы, я не собирался. А поджигать здание, в котором ночует сам барон Гросс с дружинниками, я думаю, местные не рискнут.

Основных зачинщиков и крыс я уже повесил, а по глазам остальных на собрании видел, что они не посмеют мне перечить. Так что дело осталось за малым — собрать все нужные документы, погрузить на отдельную телегу и завтра к полудню уже выехать из города на север, домой.

Арчибальда разместили в небольшом боковом кабинете, который занимал какой-то местный писарь. Поставили узкий топчан, принесли матрац, набитый свежей соломой, раздобыли хорошее одеяло. Мой заместитель держался из последних сил во время марш-броска — Арчи никогда не был великим воителем с крепким здоровьем — так что когда мы оказались в городе, мой зам рухнул без сил, отсыпаться.

За ним и двумя другими бывшими пленниками постоянно присматривал Петер. Накануне я по дурости своей спросил, сможет ли молитва отрастить Арчибальду новую руку, на что препозитор только горько рассмеялся. Толстый жрец сказал, что такое не под силу ни одному служителю Алдира.

— Доброго дня, милорд! — Арчи не спал и едва я показался на пороге, протискиваясь в узкий дверной проем в своем черном доспехе, попытался подняться на локте.

— Лежи уже, — махнул я заместителю. — Как самочувствие?

— Ну как… — с кислой миной начал Арчи. — Рука болит, что очень странно. Ведь ее, вроде как, и нет.

— Это фантомные боли, — ответил я, аккуратно усаживаясь на небольшой крепкий табурет. То, что он крепкий, я знал точно, ведь этот колченогий предмет мебели сумел удержать Петера. — Может мучить некоторое время, но потом пройдет.

Или не пройдет, ведь фантомные боли на то и фантомные, особенно, если ампутация была травматической, как в случае Арчибальда. Но говорить я этого своему заму конечно же не стал.

— Да, пройдет… — эхом за мной повторил Арчи. — Но милорд, почему вы зашли? Вы же крайне заняты. Я слышал, что-то грузите, да и документов тут всяких…

— У меня перерыв, — перебил я мужчину, который устало откинулся на подушке и сейчас смотрел в потолок, пряча единственный уцелевший глаз от зрительного контакта.

Боль в прижженной культе выматывала Арчибальда, я видел это и по испарине на лбу мужчины, и по впалым глазам. Он выглядел как тяжелобольной, будто бы был почти при смерти, хотя Петер заверил, что жизни мужчины ничего не угрожает.

Я догадывался, о чем думал сейчас Арчибальд. О горькой доле увечного калеки и иждивенца, о незавидной жизни в одиночестве где-нибудь при замке.

— Тебе надо отдыхать и набираться сил, — продолжил говорить я, как ни в чем не бывало. — По возвращению в Херцкальт будет много работы…

— Какой еще работы? — удивился мой зам.

— Ну, тебе хотя бы придется заново учиться писать, — ответил я, кивая на левую руку Арчи. — Как ты будешь вести дела?

Мужчина аж снова приподнялся и с недоверием уставился на меня, словно я несу какой-то бред. А после сделал то, что меня крайне удивило — откинулся на подушку и нервно расхохотался. И смех его длился намного дольше, если бы с ним все было в порядке. Это больше было похоже на нервный срыв.