Книга Заклинатели снов, страница 29 – Эля Рин

— И никаких скучных лекций! — добавил Сигилл. После того, как наши имена огласили на общем собрании, лейр Кройст получил право распоряжаться нашей учебной программой — а также нашими снами и нашими жизнями — как ему вздумается.

Как оказалось, правила турнира не запрещали преподавателям сражаться на арене, но вот уже много лет подряд такого не случалось. И наконец сам лейр заклинатель будет отстаивать честь Академии!

— Индюк надутый, — буркнула Малка, когда мы сидели в аудитории и глядели, как лейр Кройст раскланивался с деканами других факультетов, принимая поздравления. — Если бы не ты…

Я молча отвернулась. Оттянула воротник платья, который в последние дни все чаще казался мне слишком тесным и душил… особенно в присутствии лейра куратора. И я достоверно понимала, почему так происходит, но не готова была признаться даже самой себе. В мыслях произнести эти слова. Я влюбилась в Запфира. Бездумно, безосновательно, глупо и бесповоротно.

И не знала, что принесет мне эта любовь.

Радость… или горе.

Воссияю ли я радом с ним… Или погасну, бесславно умерев от страха во сне.

Через несколько дней черные ветви деревьев в парке засияли инеистым нарядом, а землю окутал пушистый полог снега. В Академию пришла зима. Камины и печи топили без передышки, воздух в коридорах был теплым и таким сухим, что трескались губы, а на окнах расцвели бело-голубые льдистые узоры.

Я почти перестала выходить наружу. После каждого практического занятия, после каждого столкновения с кошмарами я подолгу отлеживалась в постели, спрятавшись под толстым пуховым одеялом, и его тяжесть и нежные объятия несколько примиряли меня с моей новой реальностью. В которой было много тьмы и страха, в которой был лейр Кройст, который — в отличие от одеяла — обнимать меня не спешил. Каждый раз, когда мы оказывались близко, когда смотрели глаза в глаза, когда он поддерживал меня за локоть, закрывал своим телом, спасал, клал ладонь на плечо… Каждый раз мне хотелось признаться ему в своих чувствах.

Но имела ли я на это права?

Дал ли он мне хоть малейший намек на то, что наши отношения могут выйти за пределы связки преподаватель-ученица? За пределы миссии “победить в Турнире”? Нет. Он стал первым, кто разбудил мое сердце… и мое тело, которое горело предвкушением и томилось от жажды, стоило Кройсту коснуться меня, но… Я крепко-крепко зажмуривалась, кусала губы и шептала сама себе “нет-нет-нет”.

Не смей, Иви.

Неужели ты готова поставить под удар свою судьбу? Что, если после признания тебя попросят покинуть Академию? Куда ты пойдешь?

Никуда, в том-то и дело.

Ночи и дни слились в сплошное серое пятно, усталость выматывала тело и душу так, что иногда я забывала не только поесть, но и собственное имя. Лейри Милена могла бы положить мне в миску вместо супа талый снег или горсть сухой крупы — кажется, я бы не заметила подмены. Малка и Оска то и дело тормошили меня, вытаскивая из водоворота одержимости Кройстом и бесконечных тренировок, смешили, что-то рассказывали, обнимали и прогоняли дурные сны. Без них я, наверно, не справилась бы.

— Скоро ты превратишься в собственную тень, — грустно говорила Оска, гладя меня по плечу. — Попроси пощады. То есть, перерыв.

— Иначе я сама отправлюсь к Кройсту и обращу его внимание на цвет твоего лица! — добавляла Малка. — Или вы там боретесь со специальными кошмарами, который отпугивает белизна?