Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 120 – Василиса Мельницкая

— Логично, — согласился Матвей, подумав. — Давай хотя бы от веревок избавимся.

— Чудная мысль. Хочешь их перегрызть?

— Почему бы и нет…

Беспокойство за Яру и Катю не позволит уснуть. Злость придаст сил. А ночи в августе уже длинные. К утру и веревку перегрызть можно. Если постараться.

Катя сильно испугалась, но вела себя спокойно и сдержанно. Она поджала губы и с ненавистью и толикой презрения смотрела на похитителей. Рядом с Катей я всегда забывала, что она — боярышня одного из семи великих родов. А вот сейчас вспомнила, потому что от нее повеяло силой. Той самой, кровной. И на запястье вспыхнул и рассыпался холодными синими искрами знак рода: сердце, пронзенное стрелой.

Я тоже сидела тихо. Устраивать истерику нет никакого смысла. Я упустила момент, когда можно было поднять шум. Все произошло быстро. Мы с Катей даже дойти до туалетной комнаты не успели. Двое мужчин без лишних слов схватили нас и через служебный вход вытащили из кафе. Я могла вырваться, хотя бы попытаться, но выпасть из образа наивной девушки, перепуганной применением грубой силы, боялась сильнее, чем быть похищенной не тем, кем надо. Маленькая заложница оставалась в приоритете, а для нас с Катей крайний случай еще не наступил.

Да, нас украли. Нагло, по-разбойничьи, нарушая все мыслимые законы. Но не бьют, не лапают, не оскорбляют. Молча везут куда-то. Разумнее выяснить, зачем нас похитили. Но не спрашивать, нет. Говорить надо с главным, а это так… «шестерки». Я слушала их эмоции. Водитель лихо выкручивал руль, периодически выезжая на встречку, и наслаждался виражами. Тот, кто сидел рядом с ним, испытывал удовлетворение от хорошо проделанной работы. Наши с Катей соседи роняли слюни, пожирая взглядами наши коленки, но ничего лишнего себе не позволяли. Значит, знали, что нас трогать нельзя. Мы предназначались для кого-то другого.

Немного странно было думать о себе, как о товаре. И случись такое «по-настоящему», еще неизвестно, как бы я себя чувствовала. Но я, и даже Катя, в лучшем положении, чем Люба. Я со всем разберусь. Я уверена в Саве и Матвее, и в Карамельке. Если будет нужно, я нарушу правила и уведу Катю Исподом. Ничего страшного с нами не случится.

Незаметно я нащупала Катину руку, слегка сжала пальцы, подбадривая подругу. «Прости, Катюш, — мысленно произнесла я. — Это моя глупая ошибка. Но я ее исправлю».

Катя немного расслабилась, ощутив мою поддержку. А машина, попетляв по улицам, нырнула за железные ворота и остановилась во дворе, напоминающим склеп. Высокий металлический забор упирался в крышу. Под ногами — плитка, но не тротуарная, а кафельная, вычищенная до блеска, и не единой травинки вокруг.

А домов несколько. Один большой, двухэтажный, из кирпича, с террасой и балконом над ней. В зоне видимости — еще три, поменьше, беленые, с низкими окнами. Матвей называл похожие домики саманными. В одном угадывалась летняя кухня.

Из кирпичного дома вышел мужчина и заорал на наших похитителей. Те что-то закричали в ответ, тыча в нас пальцами. Разговаривали они на чеченском языке, и я не понимала ни слова. Спорщики злились, но не сильно.

— Давай, иди! — Меня толкнули в спину. — Без глупостей!

Я вцепилась в Катю, на всякий случай. Вдруг нас хотят разделить? Но нет, обеих подвели к саманному домику, кликнули Айну и велели идти внутрь.