Книга Девочка для ледяного, страница 83 – Кристина Юраш

Слуги Велена ткнули мне документ.

— Нет, - произнесла я.

“Это не он! - пронеслось в голове. - Значит, это кто-то из тех двоих…”

— Что значит «нет»?! — Велен наклонился, а меня окутал запах дорогого изысканного парфюма с ноткой ванили и табака. — Быстро взяла и подписала! Ты сдохнешь, если останешься без мужа!

— Что-то мне подсказывает, что с мужем я сдохну раньше, - ответила я, вспоминая, что я глава не менее влиятельной семьи.

— Я ведь могу и заставить, - зловещим голосом заметил Велен.

Он явно спешил, а я понимала, что эта спешка неспроста.

“Он придет… Придет!”, - шептала я, как молитву, глядя в холодные и жадные глаза Велена.

Я — глава семьи, а не кукла в бархате. Моя кровь — не дешёвый купаж. Моя воля — не бумажка, которую можно сжечь.

— А я могу и умереть. И тогда вы точно останетесь ни с чем. Наследником станет Лиор, - произнесла я. - И тогда, если вам так нужны мои деньги, вам придется жениться на нем.

“Где же он? Неужели он меня бросил? Нет, быть такого не может…” - надрывалось сердце.

Я посмотрела на окно, и в тот же миг по коже пробежал холодок — не от страха, а от предчувствия.

Как будто кто-то провел пальцем по моей шее. По стеклу медленно пополз иней. Красивый, ажурный узор, словно чья-то рука вырезала на нем мое имя. Я сжала губы, чтобы не застонать. Это было знакомо. Это был он.

И тут с кареты сорвало крышу. Не взрывом, не ударом. Просто… исчезло. Как будто сама зима решила, что мне слишком жарко под этим обитым бархатом куполом.

— Это что за… - гневно произнес Велен, задирая голову.

Его роскошные волосы трепал холодный ветер, а на лице появилось выражение: “Кто посмел!”.

Через мгновенье его дернуло вверх, а на бумаги упали алые капли крови. Сочные, красивые, они впитались в бумагу моментально, как чернила.

Если бы Лиор был здесь, он бы попытался договориться. Он бы говорил о законах, о справедливости. А этот… он просто разрушит всё. Он не хочет спасти меня. Он хочет, чтобы я принадлежала ему. Только ему.

Карета резко остановилась, причем так резко, что меня бросило на противоположное сидение.

Я сжалась в комочек — и почувствовала: веревки растворились.

Не порвались.

Не развязались.

Растаяли.

Как снежинка на губах.

Карету еще раз толкнуло, а те двое, что удерживали меня, пропали. Я была в карете одна, не считая холодного ветра, который пронизывал ее насквозь.

Я осталась одна. Внутри было пусто. На улице — метель.

И тогда я почувствовала его.

Не шаг. Не дыхание. А то, как воздух становится гуще, как пространство сжимается вокруг меня. Как будто весь мир сузился до одного звука — моего сердца, которое бьётся только для него.

Внезапно кто-то выхватил меня из кареты, а я слышала завывание метели и ржание испуганных лошадей. Не аккуратно. Не бережно. С такой силой, что я задохнулась. Ветер бил в лицо, снег слепил глаза. Но я не сопротивлялась.

Я не сопротивлялась.

Потому что я знала эти руки.

Эти перчатки — черные, тонкие, как кожа смерти.

Этот запах — вишня, пропитанная кровью, и металл, что остыл в крови.

Тот самый запах, что пахнет моей тьмой.

Он прижал меня к себе — так, что мое тело вписалось в его, как будто мы были созданы друг для друга. Я чувствовала каждое движение его мышц — как будто он был не человек, а стихия, обретшая форму.

Каждый удар его сердца — ударом по моему собственному.