Книга Лорд зверей, страница 48 – Джульетт Кросс

— Ты способна низвергать врагов, — она подплыла ближе, почти вплотную, уставившись на меня потусторонними глазами. — И можешь опьянить любовника, — прошептала с усмешкой, блеснув острыми, зазубренными зубами. — Когда укусишь, он никогда тебя не оставит.

Она изящно перевернулась на спину и нырнула; свет её кожи погас, растворяясь в камышах.

— Куда ты? — крикнула я, распрямившись, вода плеснула по талии. — У меня ещё вопросы!

— Никогда, — ответило эхо — самой наяды уже не было видно.

Я поняла: она повторила «никогда» о любовнике, который не уйдёт. Значит ли это, что я могу ломать чужую волю, гипнотизировать, заставлять остаться? Звучит отвратительно. Решено: я просто никогда никого не укушу. Вот и вся проблема. Тогда сиренскин — всё же проклятие. Убивать или принуждать мужчину любить меня. Какой же в этом дар?

— У тебя много секретов, принцесса.

Я вздрогнула и села в воду по шею, оборачиваясь на бархатистый, низкий голос позади. Редвир стоял в тени, скрестив руки на груди, прислонившись к стволу.

— Давно ты тут? — спросила я.

— О чём вы говорили? — парировал он вопросом.

— Ни о чём важном. — Я опустилась ещё ниже, так что поверхность дрожала у подбородка: внезапно остро ощутила, как я обнажена.

— Ты часто разговариваешь с наядами? — поза его была ленивой, но взгляд — пристальным.

— Редко, — ответила я, и голос выдал нервозность.

— Значит, холодную воду ты можешь превратить в горячую купель. Это ещё один твой дар?

— Я виллоден. Мы многое умеем делать с водой. Менять температуру — самое простое из чар виллоденов.

— «Простое», — хмыкнул он, разжал руки и подошёл к кромке, присел на корточки, не отводя глаз. — Твоя магия совсем не проста, Джессамин.

Наконец он поднял взгляд к небу, где зажигались первые звёзды. Солнце уже ушло, но последние лучи ещё серебрили его рога, резкий профиль, квадратный подбородок. Лицо у него жесткое, а я всё думала — как вообще могла принять его за чудовище. Меня заворожила эта свирепая красота, зная, какой ум и какая страсть спрятаны под ней.

— Ты говоришь с существами на их древнем языке, приказываешь воде повиноваться, способна превращать своё тело в…

Он снова посмотрел на меня. Сердце ухнуло.

— Во что? — выдохнула я, боясь услышать то, чем меня клеймила семья: соблазнительница, обольстительница, блудница.

— В самую прекрасную женщину, какую я видел.

Почти стемнело, вода искажала очертания, но я знала: он смотрит жадно, звериным взглядом. И всё же я не чувствовала прежнего стыда и омерзения, как под чужими взглядами. Как под приговором родителей, убеждавших, что моё тело сотворено богами для греха и смерти.

— Что значит «сиренскин»? — спросил он. — Вы с наядой повторяли это несколько раз.

Впервые в жизни мне захотелось произнести это вслух, присвоить себе имя моего вида. Хотелось увидеть, как он отреагирует: отвернётся, как в Мородоне? Как моя семья?

— Это и есть то, что я такое. — Я смело приподнялась из воды по плечи, не желая выглядеть пристыженной, хотя где-то внутри жило это чувство. — Так называют скалд-фейри, которая может заворожить врага телом, заманить ближе — и прикончить взмахом ядовитых когтей. — Я подняла ладонь, показывая длинные, тёмно-зелёные когти, загибающиеся на концах.

В его лице мелькнула боль — не брезгливость. Я не поняла.