Книга Лорд зверей, страница 77 – Джульетт Кросс

Похоже, мысли у Джессамин тоже бежали, но о другом.

— Тот дриад-олень.

— Да?

Она провела пальцем по волосам у меня на груди:

— Он сказал, что я «на один укус». Я была уверена, что он собирался меня съесть. Пока ты не пришёл.

— Откуда вдруг это всплыло?

— Я думала о семье Тилока. Дриад, похоже, был заражён той тьмой, о которой говорили теневые фейри. Думаю, гримлоки утаскивают женщин и детей — на питание.

Я помолчал, удивляясь, как сам не сложил это раньше.

— Гримлоки — мерзость. Их не рождают — их создают. Сшивка разных тварей, поднятая чёрной магией. Они служат хозяину.

— Но кому?

Я выдохнул:

— Не знаю. Думаю, жрецы теневых фейри догадываются, но не говорят.

— Почему скрывать? Вы же сотрудничаете.

Я усмехнулся:

— Запомни про три расы тёмных фейри: вместе мы работаем только когда прижмёт. Каждый предпочитает держаться своего. И всё же призрачные-фейри с нами, зверо-фейри, союзничают теснее, чем с теневыми.

— Почему? — она подперла подбородок ладонями на моей груди и взглянула вверх.

— Да нет особой причины. Теневые фейри живут в стороне, высоко в горах, в своём городе Гадлизель. Они очень скрытны. Ходят слухи, что их король умирает.

— Отец принца?

— Да.

— Тем удивительнее, что принц Торвин спускался сюда гонять гримлоков. Я бы подумала, он оставит это воинам.

— Он холоднокровный ублюдок, но принц Торвин — человек чести. Когда беда на его землях, он предпочитает разобраться сам.

— Мгх, — она повернула голову и легла щекой мне на грудь, обняв за талию. — Логично. Я вспомнила, как мой отец «решал проблемы». Никогда не рисковал собой, чтобы сделать то, что нужно.

Я вёл ладонью по её спине — вверх и вниз, любуясь длиной её бледной спины, — и на поверхность всплыло тревожное, давнее, как заноза, сомнение. Я решил спросить, хотя ответа знать не хотел.

— Твой отец когда-нибудь заставлял тебя использовать магию сиренскин на кого-то ради него?

Она помолчала — и я понял: да. Я утопил ярость и продолжил успокаивающе гладить её спину.

— Был купец, — начала она тихо. — Он воровал у отца не раз, утаивал часть подати, которую должен был платить королю. И отец сказал, что я должна доказать, что достойная дочь, и убить его для него. Его собственные стражи могли убить не хуже, но я об этом не думала. Я знала только, что обязана доказать свою ценность.

Я сильнее сжал её бедро, заставляя себя не перебивать проклятиями в адрес той жалкой пародии на отца.

— Меня отправили в покои, где ждал купец. Меня заставили войти в одной сорочке, чтобы моя светящаяся кожа была на виду, чтобы околдовать его. — Она выдохнула. — Так и вышло. Он застыл, погрузился в транс, ждал, когда я полосну когтями и убью его… но я не смогла.

Я прижал её к себе, пока она доканчивала эту ужасную историю.

— Отец был и в ярости. Он осмеял меня, стоящую на коленях перед его стражей, за то, что не довела дело до конца, а потом предупредил, что в следующий раз я сделаю, как велено, когда явится лорд, выигравший мою руку. И не успела я опомниться, как меня обручили с лордом Гаэлом, и я готовилась к его прибытию ко двору.

Мы помолчали: я укрощал ярость, она — пыталась примириться с мыслью, что отец обошёлся с ней гнусно.

— Твой отец злоупотребил властью. И предал тебя, обручив с тем мевийским вельможей. Но хуже всего — он не защитил тебя и не хранил, как должен хранить отец.