Книга Мое неземное солнце, страница 13 – Алла Гореликова

Здесь обзор хороший. Вид на Разлом — во всей красе. А я пацаном любил здесь торчать и отлично помню, как выглядела местность тогда. Помню вышки метеостанции, пеструю кутерьму становища крионцев, монструозного вида буровую установку геологов. Помню, как все это рушилось в пропасть. Низкий гул, который не ушами слышен был, а всем телом, даже кости, казалось, вот-вот то ли сплющатся, то ли разлетятся на осколки. Зеленоватое свечение над снегом, как будто полярное сияние рухнуло с неба и расползлось по льду и сугробам. Толчок, мягкое покачивание сейсмической защиты станции. И неровная, зубастая полоса Разлома — как в жутком сне, как в дурном кино, все шире и шире.

До и после.

А ночью, когда не видно ни Разлома, ни ледяных скал, зато над головой бездонная россыпь звезд, лезет в голову, что до я собирался учиться на пилота. Мечтал облететь всю Галактику.

Нет, к демонам ледяным все эти мысли! Особенно сейчас, когда рядом стоит чудесная девушка, такая яркая и теплая на фоне закрутившей за окном вьюги.

— Сань, ты о чем мечтала в детстве?

— Мандаринов налопаться от пуза, — фыркнула она.

— Нет, правда?

— Серьезно. Аллергия была жуткая, чуть ли не на все, на что только можно. А по медстраховке только на лекарства убрали. Я уже когда сама зарабатывать начала, полное лечение смогла оплатить. Первым делом купила два кило мандаринов. Но оказалось, это совсем не то. Ну, не то, о чем мечталось много лет. Кислые, недозрелые, сплошное разочарование. Эффект обманутых ожиданий. Уже после поняла, что просто выбирать не умела. Вот с дерева — вкусные.

— Вкусные, — повторил я. — Я, наверное, когда-то их ел, но совсем не помню. Вообще почти ничего не помню. Снится только иногда — какие-то лавочки, качели и очень много зелени. И солнце. Огромное, не такое, как здесь.

— Ты не на Криосе родился?

— На Земле. Четыре года мне было, когда родители сюда завербовались.

Продолжать тему совсем не хотелось. Я взял Саню под руку и подвел к прозрачной стене.

— Смотри. Фрост — там. Проблема в том, что Разлом огибает станцию по дуге, видишь?

— То есть его надо облететь, — кивнула Саня. — Но он же не бесконечный, в самом деле?

— Там, — я махнул налево, — провал упирается в горы. Летать зимой над горами так себе идея, риски даже не пятьдесят на пятьдесят, а девяносто пять на пять. Там, — указал направо, — выходит к предгорьям, более-менее обжитым местными. Километров через пятьсот примерно. Пятьсот туда, пятьсот обратно, триста до Фроста. Но, тебе уже сказали, это приключение не для зимы.

— Я поняла, — кивнула Саня. — Наверное, надо как-то связаться с Карпетянским.

— Зачем? Заявить тем, кто тебя угробить хотел: «Не получилось, пробуйте снова»?

— Я просто не могу поверить! — она даже головой помотала. — Нет, ну правда! Кому я нужна? Все логично выглядит, а все равно не верю!

— Твой багаж, — напомнил я.

— Да! Из-за него и нервничаю! Не мое же, понимаешь? И сумасшедших денег стоит!

— В твоем договоре форс-мажор предусмотрен?

Она задумалась на пару секунд, не больше. Кивнула уверенно:

— Да. Это стандартный пункт, он точно был.

— Ты несешь ответственность за утрату груза в результате форс-мажора?

— Нет, но он ведь не утрачен.

— Считай, что он упал в пропасть вместе с тобой. Так легче?

Сейчас скажет: «Но я ведь тоже в порядке», — и рассказывай этой благополучной девочке из безопасного мира о неписаном законе наших мародеров: «Что на Криосе упало, то пропало»!