Книга Скальпель против волшебства, страница 127 – Мария Волконская

Маргарита уже была на коленях рядом с Хаквисом. Как ей удалось в одиночку оттащить и уложить на землю взрослого мужчину, оставалось загадкой. Но лекарка уже разрывала на нем рубашку, ощупывала тощую, как у цыпленка, грудь.

Тарис бросил сумку на землю, пожалуй, слишком грубо – послышался лязг стекла, и присел у головы несчастного.

Грудь Дункана вздымалась как-то странно: одна половина не двигалась, вторая раздувалась судорожными рывками, работая за двоих. Дыхание выходило глухим и хриплым, лорд не мог избавиться от мысли, что Хаквис – не жилец.

Маргарита принялась копаться в сумке, а Тарис не мог оторвать взгляд от шрама на груди мужчины. Старый, уродливый рубец, пересекающий ребра, а под ним тонкие, едва заметные линии. Лорд машинально протянул руку, коснулся и тут же отдернул.

Чужая, злобная сила, кричавшая: «Не трогай! Прочь!», пробежала холодом вдоль позвоночника, заставила встать дыбом волоски на руках и внезапно куснула лорда в пупок.

Тарис неосознанно почесал живот, когда Маргарита рявкнула на него:

– Серьезно? – от ее голоса он подпрыгнул, как нашкодивший мальчишка. – Сейчас не время чесать пузо! Мне нужно сделать разрез. – Девушка вылила на бледную кожу Дункана половину содержимого баночки. Тарис едва сдержался, чтобы не чихнуть от запаха спирта, ударившего в нос. – Думаю, ребро проткнуло легкое. Если не выпустить воздух – он задохнется. Держите его за плечи на случай, если дернется. – В этом лорд сомневался, Дункан лежал без сознания. – Вира, найди мне трубочку в сумке.

Знахарка коснулась выпирающей ключицы, нашла центр и отступила чуть ниже. Кожа между ребрами натянулась как в барабане, выдавливаемая воздухом изнутри. Место предполагаемого разреза приходилось как раз через дугу шрама.

– Он проклят, – слова лорда заставили Маргариту дернуться. – Это метка темной магии. Печать молчания, если точнее.

– И вы говорите мне это только сейчас? – прошипела лекарка. – Я ничего не смыслю в проклятьях. Что мне делать? Как быть с разрезом? Что вы молчите, отвечайте! – крикнула она.

Тарис лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить все, что знает о порчах. Мысли вихрились, а человек в его руках умирал. Кожа Хаквиса стала холодной и липкой, а сознание лорда продолжало отмечать совершенно несущественные детали. Вира, до крови прикусившая губу. Староста, беспокойно топчущийся у калитки, не решается подойти ближе, теребя в руках свою неизменную шапочку. На старой, вероятно бычьей коже лекарской сумки выступило темное пятно. Наверное, одна из склянок все-таки разбилась.

– Режьте!

– Вы уверены? Прямо через метку? – голос Маргариты непривычно дрогнул. Впервые Тарис видел ее такой болезненно нерешительной.

– Хуже не будет. Режьте.

Девушка перехватила скальпель ободранными, с забившейся под ногти красноватой пылью пальцами наподобие писчего пера и уверенно сделала небольшой разрез.

Не было всплесков крови или криков. Только тихий присвист, с которым воздух покидал грудную клетку Дункана.

Руны под рубцом пришли в движение. На миг протянуло свои черные щупальца проклятье, ища, за кого бы еще зацепиться, но тут же растаяло, истлело. На коже остался сероватый налет, словно по шраму мазнули пеплом.

Вира ахнула и заплакала, спешно вытирая слезы.

– Трубку! – скомандовала доктор, не размениваясь на сантименты. – Да не костяную! Медную давай!