Книга Скальпель против волшебства, страница 4 – Мария Волконская

– Не психуй, – успокаивал Вадим Степанович, – никто не родится сразу седовласым профессором в очках, Рита. Это ничего, что ты мелкая и дышишь через раз. В тебе стержень есть. И клиническое мышление. Вот, что важно. Учись. Просто делай свою работу. Остальное приложится.

Так и вышло. Теперь пациенты Маргариту слушались. А она успокоилась, осознав, что хрупкое телосложение и миловидное курносое лицо – не повод сомневаться в ее компетенции.

Девушка знала, что не обделена интеллектом. Но, говоря откровенно, именно сотни бессонных ночей над учебниками, а потом бесконечные дежурства в приемнике с более опытными коллегами помогли выработать непоколебимую уверенность в собственных словах и действиях. Каждую ночь, когда веки слипались, а голова гудела от напряжения, начинающий хирург верила: все не зря.

Рита помнила свои первые операции, сначала в качестве ассистента, а потом и главного оператора. Помнила первые самостоятельные неуверенные разрезы и каждую пролитую слезинку в ординаторской – после. Когда трясло от перенапряжения и радости. С улыбкой вспоминала, как иногда бросалась после операции к атласу – проверить, все ли правильно сделала. Ладони ее потели, а сердце колотилось. Конечно, все оказывалось верно, и тревога отступала. А ведь раньше даже снились кошмары, где разрезы ее были кривыми, а швы разваливались.

Теперь хирург несла эту взращенную уверенность в себе и, заходя в каждую палату, знала: она справится. Хотя учиться ей предстояло еще долго. Всю жизнь, раз уж на то пошло.

– Маргарита Андреевна, давайте с триста второй начнем? – Медсестра Анечка перехватила поудобнее папки с историями и понизила голос: – Там у Вадима Степановича какой-то блатной лежит, по нему главврач даже сам на пост звонит.

Девушке сначала было неловко называть женщину почти вдвое старше себя так фамильярно. Где это видано, только из универа выпустилась, а к медработнику с тридцатилетним стажем – Анечка? Но Анна Владимировна только махала руками, зажмурившись, пока Рита, наконец, не сдалась.

– Как же эти позвоночные достали! Еще и лежит, небось, в платной палате с прыщем каким-нибудь, – пробурчала Люда, усаживаясь за пост.

– Люда, что ты все бубнишь? Камера над тобой висит, вообще-то! – Анечка многозначительно выпучила глаза.

Удивительно, но обход палат зава с незнакомыми пациентами не вызвал особых затруднений. Рита делала пометки в историях и блокноте, не решаясь вносить правки в схемы препаратов без одобрения Вадима Степановича. Ограничилась назначением анализов и нескольких дополнительных перевязок на вечер. Пациенты не возражали. Понятное дело, будут ждать возвращения «своего» доктора.

Со своими подопечными пришлось повозиться. То ли старшие коллеги так воспитывали в ней боевой дух, то ли действительно верили, что Рита магическим образом может справиться с любым, даже самым закоренелым жалобщиком, но некоторые ее палаты напоминали отделы по борьбе с потребительским экстремизмом.

Ладно, где наша не бывала, прорвемся!

Доктор была благодарна своим пациентам за соблюдение порядка и чистоты в их временных жилищах. Регулярное проветривание, несмотря на возмущения старушек, кутающихся в вязаные платки летом. За это спасибо постовым медсестрам – давно прониклись идеей Риты класть в одну палату людей разных поколений. Никакой еды на полках (нечего тараканов разводить), и все готовы к обходу. Сидят, как зайки, на кроватях, некоторые с заранее записанными на листочках вопросами к лечащему врачу.