Книга Забираю вас себе!, страница 38 – Тина Солнечная

Таша была стервой. Жестокой, капризной, требовательной. Она ломала нас, как надоевшие игрушки. Смотрела, как ты рушишься под ней, и улыбалась. И если Мейлон… если он всё ещё там… значит, она сделала с ним что-то особенно извращённое.

Может, изуродовала? Он бы не остался по доброй воле. Значит она не дает ему уйти. Я знал Мейлона. Я знал его терпимость, его улыбки, его мягкость. Но и его границы знал тоже. Он не из тех, кто добровольно бы остался под ударами, если бы был выбор.

…а может, всё не так? Нет. То, что она решила поиграть в рабыню ничего не значило. Просто очередной ее дурацкий эксперимент. Я закрыл глаза и стиснул зубы. Нет. Она не такая. Она не…

Но в голове снова и снова вспыхивало лицо Мейлона. Его взгляд. Как он смотрел на неё в тот день, когда она впервые назвала его по имени.

Как будто она — его солнце. Наивный мальчишка верит, что раз она его пара, то рано или поздно она его примет. Дурак! Она не примет никого из нас.

Я швырнул подушку на пол. Потом ещё одну. Потом сел на край дивана и сжал голову руками.

Я сидел, сжав кулаки, когда почувствовал на себе взгляд. Тяжёлый, молчаливый, но — пристальный. Обернулся.

Талмер.

Он сидел на полу у стены, подтянув колени к груди, и молча наблюдал. В его лице не было ни злости, ни страха. Только та самая пустота, в которой всегда прячется недоверие.

Живое подтверждение того, какая она есть на самом деле.

Его до сих пор не трясёт только потому, что он закрыт изнутри наглухо. Но я помню, как всё было. Видел, как она вела счёт, когда била его плетью. С какой холодной точностью выбирала угол удара. Как подбирала слова.

Если бы не случилось то… если бы ей не стало плохо — она бы добила его прямо там. Без колебаний.

И теперь он молчит. Держится. Потому что так проще.

Я снова поднялся и начал шагать по комнате. Хотелось что-то разбить, закричать, рвануть к ней и вытащить их оттуда. Или хоть убедиться, что они живы.

Но вместо этого я снова посмотрел на Талмера. Он не сводил с меня взгляда.

— Она действительно такая… — начал Талмер, но замолчал. — Или мне просто не повезло попасть под тяжёлую руку?

Я остановился, уставившись в стену.

— Действительно, — бросил я хрипло. — Это не случайность. Не один плохой день. Она вся такая. Холодная, расчетливая, сильная. И если с тобой это случилось — значит, она хотела, чтобы случилось.

— Тогда почему приказала исцелить? — голос Талмера был почти равнодушным, но я слышал за ним осторожную надежду. Или недоумение. Я пожал плечами. Ответа я не знал. Никогда раньше она исцелять не позволяла. Никогда не заботилась о своих игрушках.

Талмер долго молчал. Потом выдохнул:

— Видимо, придумала что-то ещё.

Я медленно обернулся и сел напротив него, прижав локти к коленям.

— Почему ты не сбежал до сих пор? — спросил он вдруг. — Я понимаю, Мейлон не может. Он привязан. А ты? Томрин?

— Метки, — ответил я. — Ошейники снять не проблема, но метки… они не дадут ей навредить или сбежать.

Талмер кивнул, будто слышал такое.

— А если бы снял? Ушёл бы?

Я посмотрел ему в глаза. Долго. Жёстко.

— Конечно, ушёл бы. Думаешь, я хочу стоять на коленях перед этим чудовищем в женском обличье?

Он ничего не ответил. Да и что отвечать.

Мейлон и Томрин вошли вместе. И выглядели… спокойно. Слишком спокойно. Мейлон и вовсе будто светился изнутри.