Книга Контракт Аделины, страница 113 – Тина Солнечная

— Четыреста, — отрезал я, чувствуя, как в голосе дрожит гнев.

Пауза. Мгновение. Тишина.

— Продано! — громко объявил ведущий. — Лот двадцать девятый — за господином под номером тринадцать.

Я выдохнул. Только сейчас осознал, что сжал подлокотник так, что ногти врезались в дерево.

Эви дрожала. Слёзы катились по лицу. Она искала глазами хоть кого-то — родного, знакомого, того, кто объяснит, что всё закончилось.

Я шагнул вперёд, но распорядитель поднял руку:

— После завершения блока вы можете забрать свою покупку.

— Я хочу её сейчас, — сказал я. — Немедленно.

— Правила…

— Я заплачу за нарушение. Назовите сумму.

Он прищурился, явно прикидывая, сколько можно содрать. Я достал карту, провёл по терминалу и назвал сумму, достаточную, чтобы его рот сам расплылся в улыбке.

— За такие деньги — конечно, милорд. Пожалуйста, пройдёмте в служебную зону. Ваш лот готовят к передаче.

Я шёл за ним, чувствуя, как в груди клокочет ярость. И только мысль о том, что я сейчас заберу Эви, обниму её, укрою, согрею и больше никогда не отпущу — только она удерживала меня от желания выжечь это место до тла.

Девочку вывели в боковой зал. Она увидела меня и замерла. Затем шепнула:

— Зэй…

И бросилась в мою сторону. Я подхватил её, прижал к себе. Она всхлипывала, хваталась за мою рубашку, ногти впивались в ткань.

— Всё хорошо, — шептал я ей в волосы. — Всё хорошо, малыш. Я здесь. Всё кончено.

Я поднял взгляд на служащего.

— Нам нужен выход. Прямо сейчас. И никого не пускать следом.

Тот только молча кивнул.

А я, прижав к себе дрожащую Эви, вышел в утренний свет, в котором её слёзы казались слишком большими — и слишком дорогими, чтобы их кто-то ещё увидел.

Я держал Эви за руку, прижимая к себе не переставая успокаивать.

И тут я услышал:

— Эви! Доченька!

Я обернулся. Он стоял в полутьме, на выходе из здания, выпрямившись, как будто не торговал своей совестью несколько лет подряд. Как будто не бросил её, не предал.

Эви узнала его. Плечи затряслись, глаза округлились, и она вырвалась из-под моей руки.

— Папа! — её голос дрогнул, и всё маленькое тело вцепилось в него, будто он был спасением. — Мне так страшно было… так страшно…

Она плакала, судорожно хваталась за его плечи, а он обнимал её неловко. Не так, как отец. Не так, как человек, готовый умереть за своего ребёнка. Но таким он и небыл, не так ли?

Я стоял рядом, молча. Не вмешивался. Это её отец. Она имеет право считать его хорошим.

— Подгоните саатру, — бросил я одному из своих по коммуникатору. — Готовим эвакуацию.

Повернулся к нему:

— Напоминаю, ты сам сказал: если я её найду — ты отпускаешь. Ни опекунства, ни претензий.

Он фыркнул:

— Брось. Я такого не говорил. Это моя дочь. Я передумал. Что теперь, мне нельзя видеть ребёнка?

— Ты не просто передумал, — холодно ответил я. — Ты солгал. Не думай, что я спущу это.

Он прижал Эви ближе, но она уже не так крепко держалась. Смотрела на нас растерянная. Моя малышка. И когда я к тебе так привязался?

— Ты же не отдашь меня? — прошептала она, не отрывая взгляда от него.

— Конечно нет, глупенькая, — ответил он, слишком быстро, слишком вежливо. — Просто… пойдём со мной. Мы же папа и дочка, правда?

Но в этот момент воздух сгустился, чертов распорядитель явно забил на мое требование никого за нами не пускать.

Из глубины зала вышел тот, кто пытался выкупить её. Это было понятно по тому, как он смотрел на Эви. Кожа бледная, почти серая. С ним — ещё трое. Наёмники. Явно не охрана.