Книга Контракт Аделины, страница 51 – Тина Солнечная

Чёрт.

Что мне делать с этой ведьмой? Как сдержаться, если от неё пахнет желанием и страхом разом? Мои пальцы соскальзывают с её запястья, обнимают её за талию — чувствую, как её сердце колотится, как она вся дрожит. Наклоняюсь к её губам — и целую.

И она отвечает. Без единого промедления. Жадно, горячо, мягко всхлипывает в мои зубы, цепляется пальцами за воротник. А я думаю только об одном: в этом клубе нет ни одной стены, что остановит меня от того, чтобы взять её прямо сейчас.

Чёрт с ним. Пусть горит весь этот клуб.

Я вгрызаюсь в её губы так, что она едва успевает вздохнуть — ловлю каждый звук, каждый её мягкий, рваный стон. Ладони скользят по её бёдрам — платье так легко поддаётся моим пальцам, задирается выше, открывая её мягкую, горячую кожу. Чувствую, как она замирает, но не отталкивает — наоборот, льнёт ко мне ещё ближе, цепляется за мои плечи.

Моя ведьма. Моя девочка.

Отрываюсь от её губ — только чтобы спуститься ниже. Губы прижимаются к её шее, я кусаю её кожу, обжигаю дыханием за ухом. Она всхлипывает так сладко, так нежно — не стыдясь, не закрываясь.

Руки нахожу под платьем её талию — сильнее, жаднее, большими пальцами ласкаю её кожу у рёбер, потом выше, к мягкой груди. Сжимаю её так, что она чуть выгибается, прижимается ко мне, открывая шею ещё больше.

Я слышу, как она стонет — рвано, не сдерживаясь. Её колени дрожат, и она проваливается в мои ладони ещё сильнее.

Чёрт с этим клубом. Чёрт с её бывшими. Чёрт со всеми.

— Лина, — рыкнул я ей в кожу, вжимая её бедром к холодной кромке умывальника. — Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю? Она только выдохнула — и снова всхлипнула так сладко, что я едва не потерял остаток контроля.

Я хотел быть аккуратнее. Честно хотел. Но чёртова ведьма стонет так, что вены гудят, мысли горят. Мои пальцы срывают с неё эти тонкие трусики — рвутся под руками, как мокрая бумага. Я даже не пытаюсь аккуратно — просто отбрасываю клочок кружева в сторону и нахожу ладонью её горячие, влажные лепесточки.

О боги… Провожу пальцами по её складочкам — мягко, но жадно. Она почти садится на мою ладонь, дрожит, хрипло выдыхает имя, цепляется пальцами за мой локоть. Пальцы погружаются во влагу ее желания.

Всё. Всё к чертям.

Рывком разворачиваю её — её мягкие волосы взлетают шёлковой волной. Ставлю лицом к огромному зеркалу над мраморной раковиной. Её ладони тут же упираются в холодную поверхность, пальцы дрожат.

Чёрт, какая ты красивая.

Резко расстёгиваю ремень, брюки, вырываю своё напряжённое, пульсирующее естество наружу. Член горит, ноет — я буквально сгораю внутри. — Смотри, ведьма, — шепчу в её ухо, наклоняясь к отражению. — Смотри, какая ты у меня красивая…

Провожу ладонью по её талии, прижимаю к раковине. Второй рукой сильнее выгибаю её в пояснице, заставляю податься попой назад. Она вся горит — щеки румяные, волосы прилипли к шее. Чёртова ведьма подаётся ко мне сама, трется о головку, которую я уже в нее упер, стонет и шепчет что-то неразборчивое.

Одной рукой собираю в кулак её мягкие волосы — заставляю поднять взгляд в зеркало. — Смотри, — рычу низко. — Смотри, как тебя берёт твой драг.

И медленно, почти мучительно вхожу в неё — чувствую каждую её дрожь, слышу, как она выдыхает моё имя.

Чёрт, как она тесная. Как она горячая. Моя ведьма. Я вбиваюсь в неё всё глубже, сильнее, с каждым толчком слышу её всхлипы — она упирается ладошками в холодный мрамор, ногти царапают камень, а сама выгибается мне навстречу, словно жаждет ещё. Каждый её стон срывает с меня остатки сдержанности. Я хватаю её крепче за бёдра — кожа горячая, мягкая, под ладонями дрожит, трётся о меня.