Книга Переписать финал, страница 110 – Купава Огинская

Кабинет ректора Соня покидала с окончательно испортившимся настроением. Ничего не получалось как надо, всё шло совсем не так, как она хотела, а теперь ее еще и демоном считали. Мнение Бриенны Соню не интересовало, неспокойно было по другой причине – ведьма поделилась своими мыслями с Рэйнхардом. Пока он в это не верил, но со временем всё могло измениться.

Сил терпеть не осталось.

Порог приёмной Соня переступила уже размазывая по щекам слёзы.

Идти в таком состоянии в библиотеку к ведьмочке было нельзя, в коридоре она замешкалась, пытаясь определить, в каком направлении находятся уборные, чтобы закрыться в какой-нибудь дальней кабинке и от души поплакать.

Упустила время и лишилась возможности уйти. Рэйнхард, которому было неспокойно после разговора с Бриенной, не смог просто так отпустить Соню и поспешил за ней. Догнал всего в нескольких шагах от приёмной, чему был очень удивлён.

– Послушай, – он опустил руку ей на плечо. – Будет лучше, если я провожу тебя… Что случилось?

– Если бы знала, – сдавленно огрызнулась Соня, ниже опустив голову, всё ещё не отказавшись от намерения поплакать в уборной. И подавилась воздухом, когда Рэйнхард её обнял.

От окутавшего тепла и терпкого запаха одеколона слёзы потекли с удвоенной силой, она зарыдала в голос.

– Почему я должна это терпеть? – приглушённо спросила Соня, уткнувшись лбом Рэйнхарду в грудь.

– Не должна. – заверил он, пропуская сквозь пальцы растрёпанные тёмные пряди.

Мимо прошёл один из профессоров, со странным выражением лица покосившись на шокирующую картину, но Соня этого не видела, поэтому не смутилась, а ректора чужое внимание никогда не интересовало.

– Я не хочу быть другим человеком, даже если вы говорите, что я и есть эта Софи. Зачем мне становиться ей? Я хочу быть собой…

– Ты останешься собой, просто вернешь все воспоминания, – попытался объяснить Рэйнхард, но Софи не слушала. Она монотонно и отчаянно бормотала обо всём, что заставляло её чувствовать себя плохо.

– И Лукас – тупица. Почему его нельзя запереть в виварии вместо какой-нибудь нечисти? Всем от этого стало бы лучше. Особенно Велане, потому что она совсем с головой не дружит. Простить его решила… Вот же бестолочь. И Теодор тоже хорош. Понимающим заделался. Как будто одна я вижу, что добром это не закончится. Все мои старания… – Соня прерывисто вздохнула и медленно, осторожно ухватилась за регулировочный ремешок жилета на спине Рэйнхарда. – И зачем я съела эту дрянь? И магии не получила, и мясо теперь есть не могу.

– Что съела? – не понял он. Остальные возмущения были ему понятны, кроме последнего.

Но Соня неожиданно затихла, так и не объяснив, что имела в виду. Она уже много секретов раскрыла, но этот, самый страшный, намерена была унести с собой в могилу. Никто и никогда не должен был узнать, как низко она опустилась однажды ночью на кухне общежития.

Каким бы злодеем ни был маг, сердце которого Каэл принес ей, как бы много злодеяний ни совершил, мысли об этом не приносили облегчения. Соня старалась забыть о случившемся, но пока выходило неважно.

Она громко шмыгнула носом и вздрогнула, услышав возмущенное фырканье.

– Ты посмотри, плачет, – прошептала одна из студенток другой. Девушки проходили мимо к кабинету проректора и сначала не понимали, почему ректор замер посреди коридора. А как поняли, не смогли сдержать негодования. – Совсем совести нет. На что только эти идиотки не пойдут.