Книга Бедовая для звездных маршалов, страница 74 – Лира Элиан

Я ведь не на ощупь иду, нет. Свет всё же здесь есть. От лавы. Красные, огненные жилы тянутся по стенам, будто вены этого места. Они мерцают, вздыхают жаром, и лава медленно, вязко, почти лениво стекает вниз. Расползаясь уродливыми, тяжёлыми кляксами.

Из-за этого здесь тепло. Тепло так, что кожа покрывается испариной, но не настолько, чтобы сгореть. Атмосфера вязкая, как раскалённый мёд. Я ловлю себя на мысли, что в этом тепле есть что-то убаюкивающее, почти материнское, и оттого становится жутко.

Не знаю, куда иду. Просто вышагиваю вперёд, вслушиваясь в собственное дыхание, что отдаётся в каменных сводах тяжёлым эхом.

Зову. Кричу. Имя за именем.

«Эй! Есть кто?!»

Но в ответ только мой собственный голос, отскакивающий от стен, как издёвка.

Помню, как толчки были настолько сильными, что земля уходила из-под ног.

Как я пыталась удержаться, но силы оказались ничтожными. И в какой-то момент — падение. Резкое, гулкое, с ударом, от которого перехватило дыхание.

А потом… я открыла глаза уже здесь. В этом странном месте.

И самое удивительное, внутри почему-то нет страха. Ни паники, ни истерики. Только тихая, упрямая надежда, что с отрядом всё хорошо. Что все живы. Что даже если они ищут меня сейчас, то это не принесёт им вреда.

И всё же… что-то в этой пещере будто дышит. Смотрит. Ждёт. И я боюсь, что это ожидание связано именно со мной.

Время здесь тоже не ощущается. Оно будто растворилось в этой вязкой темноте, оставив меня один на один с бесконечностью. Понятия не имею, сколько уже брожу по этим каменным лабиринтам. Час? День? Неделя? Всё одинаково. Каждый поворот, как отражение предыдущего, как будто я хожу по кругу внутри чужого сна.

После нескольких безуспешных попыток найти выход я сдаюсь.Сажусь прямо на каменный пол, прижимаю ладони к холодному камню. Лава лениво скользит совсем рядом, задевает носок моего ботинка, и я с ужасом жду, что резина вот-вот задымится, начнёт плавиться. Но ничего. Абсолютно ничего.

Это странно. Невероятно.

Лава ведь должна сжигать всё дотла… Какая у неё вообще температура?

Достаточно, чтобы испепелить за секунды. Но мои ботинки целы, край штанины даже не задымившийся.

И вот в голову закрадывается безумная мысль. Насколько удачны могут быть такие эксперименты? Что если… коснуться? Мне ведь уже нечего терять, не так ли?

Сердце колотится в груди, когда я, не веря самой себе, тяну палец к капле ярко-оранжевого цвета.

Касаюсь. Резко отдёргиваю руку, в панике ожидая боли. Но… ничего. Ни жжения, ни огня, ни боли.

Замерев, я решаюсь снова. И на этот раз дольше держу палец в огненной субстанции. Лава вязкая, густая, как расплавленный мёд, но не горячая. Она и не холодная. Просто… тёплая. Живая. Вот почему здесь не адское пекло, а странное, неправильное, но всё же уютное тепло.

Словно набравшись смелости, я резко вскакиваю на ноги. Пальцы шарят по стенам, скользят по тёплым оранжевым разводам. Не знаю, что ищу, но меня тянет понять: что скрывается за этой живой материей?

И тут, земля дрожит снова. Толчки. Тело выбивает из равновесия, сердце подпрыгивает к горлу. Они такие же сильные, как наверху, но более сухие, гулкие, будто из глубин что-то пытается прорваться наружу.

А вместе с этим появляется звук. Гул, рокот, словно дыхание чудовища по другую сторону стен. Он растёт, набирает мощь с каждым моим шагом. И я иду. Куда? Возможно, навстречу собственной смерти. Но стоять, значит умереть от голода. А идти — шанс.