Онлайн книга «Белая обезьяна»
|
– Вы, Бикет? Вот вы теперь чем занимаетесь? Большие глаза Бикета выглянули из-за шестипенсового розового шара. – Мистер Монт! А я частенько думал, что хорошо бы вас повидать, сэр! – И я тоже, Бикет. Если вам нечего делать, пойдемте со мной завтракать. Бикет уже сложил последний шар и закрывал лоток. – Нет, вы серьезно, сэр? – Конечно! Я как раз собирался зайти в рыбную. Бикет снял лоток. – Я только оставлю его у сторожа, сэр. – И, отнеся лоток, он пошел рядом с Майклом. – Что-нибудь зарабатываете этим? – Только на жизнь, сэр. – Зайдем сюда. Будем есть устрицы. Кончиком бледного языка Бикет облизнул уголок губ. Майкл сел за столик, покрытый белой клеенкой и украшенный судком с приправами. – Две дюжины устриц и все, что полагается. Потом две порции камбалы и бутылку шабли. И поскорее, пожалуйста! Когда человек в белом переднике отошел, Бикет только и мог проговорить: – Господи, господи! – Да, странная жизнь, Бикет! – И вправду странная! Вы на этот завтрак потратите фунт, не меньше. А я если за неделю заработаю двадцать пять шиллингов – так и то хорошо. – Попал в больное место, Бикет! Я каждый день ем свою собственную совесть! Бикет покачал головой. – Нет, сэр, если у вас есть деньги, тратьте их. Я бы тоже так делал. И будьте счастливы, если можете, не всем это дано. Человек в белом переднике начал священнодействовать с устрицами – он приносил их по три штуки, только что открытыми. Майкл обрезал устрицы, Бикет глотал их целиком. Вдруг, над двенадцатью пустыми раковинами, он проговорил: – Вот в чем социалисты ошибаются, сэр. Меня только и поддерживает, когда я вижу, что другие тратят деньги. Все мы можем к этому прийти, ежели повезет. А они говорят – все уравнять так, чтобы по фунту на день, а может, и фунта не достанется. Нет, сэр, этого мало. Я бы лучше хотел иметь поменьше, да надеяться на большее. Вычеркните из жизни игру – останется одна, тоска! За ваше здоровье! – Соблазняешь одного из малых сих стать капиталистом, Бикет, а? Большеглазое худое лицо Бикета порозовело над стаканом зеленоватого шабли. – Господи, жаль, что моей жены здесь нет, сэр! Я тогда рассказывал вам о ней и о воспалении легких. Сейчас она поправилась, только страшно исхудала. Вот она – мой выигрыш в жизни! А мне не нужна жизнь, где ничего нельзя выиграть. Если бы все было по заслугам да по праву – никогда бы мне ее не получить. Понимаете? «И мне тоже», – подумал Майкл, вспоминая лицо на промокашке. – Все мы любим помечтать; я мечтаю о синих бабочках – о Центральной Австралии. Социалисты мне не помогут туда попасть. У них мечты о рае кончаются Европой. – Ну их! – сказал Майкл. – Возьмите масла, Бикет. – Спасибо, сэр. Наступило молчание. Рыба исчезала с тарелок. – Почему вам пришло в голову продавать именно шары, Бикет? – Не надо рекламы, они сами за себя говорят. – Надоела реклама, когда работали у нас, а? – Да, сэр, я всегда читал обложки. Прямо удивительно, скажу по правде, – до чего много великих произведений! Майкл взъерошил волосы. – Обложки! Вечно та же девушка, которую целует вечно тот же юноша с тем же решительным подбородком. Но что поделаешь, Бикет! Публике это нравится. Я как раз сегодня утром попробовал кое-что изменить – вот увижу, что из этого выйдет. – «И надеюсь, что ты не увидишь! – добавил он мысленно. – Только представить себе, что я увидел бы Флер на обложке романа!» – Я в последнее время, когда служил, заметил, что стали рисовать не то скалы, не то виды и что-то вроде двух кукол на песке или на траве сидят, будто не знают, что им делать друг с другом. – Да, – пробормотал Майкл, – мы и это пробовали. Считалось, что это не так вульгарно. Но скоро мы исчерпали терпение публики. Ну, чего бы вы съели еще? Хотите сыру? – Спасибо, сэр, я и так слишком много съел, но не откажусь. – Два стилтона, – заказал Майкл. – А как поживает мистер Дезерт, сэр? Майкл покраснел. – О, спасибо, ничего! Бикет тоже покраснел. – Я прошу вас – прошу как-нибудь ему сказать, что я совершенно случайно напал именно на его книжку. Я всегда жалел об этом. – По-моему, всегда выходит случайно, – медленно проговорил Майкл, когда мы берем чью-нибудь собственность. Мы никогда не делаем этого намеренно. Бикет взглянул на него. – Нет, сэр, я не согласен. Половина всех людей – воры. Только я не из таких. Голос совести пытался шепнуть Майклу: «И Уилфрид тоже». Он протянул Бикету портсигар. – Спасибо, сэр, большое спасибо. Глаза Бикета стали совсем влажными, и Майкл подумал: «Ах, черт! Вот сентиментальности! Надо прощаться и бежать!» Он подозвал лакея. – Дайте ваш адресок, Бикет. Если вам нужно чтонибудь из обмундирования, я смогу прислать кое-какие вещи. Бикет написал адрес на обороте счета и нерешительно проговорил: – Не найдется ли у миссис Монт чего-нибудь из платья, ненужного? Моя жена примерно с меня ростом. – Наверно, найдется. Мы вам все пришлем. – Он увидел, как губы маленького человечка задрожали, и стал надевать пальто. – Если что-нибудь подвернется, я вас не забуду. Прощайте, Бикет, всего хорошего. Повернув на восток – потому что Бикет шел на запад, – Майкл твердил свое всегдашнее: «Жалость – чушь, жалость – чушь!» Он сел в автобус и снова проехал мимо св. Павла. Осторожно поглядев в окно, он увидел, как Бикет надувает шар. Розовый круг почти целиком скрывал его лицо и фигуру. Около Блэйк-стрит Майкл вдруг почувствовал непреодолимое отвращение к работе и поехал до Трафальгар-сквер», Бикет его взволновал. Нет, жизнь иногда просто невероятно забавная штука! Бикет, Уилфрид – и Рур! «Чувства – ерунда, жалость – чушь!» Он сошел с автобуса и прошел мимо памятника Нельсону к Пэл-Мэл. Зайти к «Шутникам», спросить Барта? Нет, не стоит – ведь там он все равно не увидит Флер. Вот чего ему по-настоящему хотелось – повидать Флер, сейчас днем. Но где? Она могла быть где угодно – значит, нигде ее не найти. Да, беспокойный она человек. Может быть, он сам в этом виноват? Будь на его месте Уилфрид, разве она была бы такой беспокойной? «Да, – упрямо подумал он, – была бы: Уилфрид сам такой». Все они беспокойные люди все, кого он знал. Во всяком случае, вся молодежь – ив жизни и в книгах. Взять их романы. Есть ли хоть в одной книге из двадцати то спокойствие, то настроение, которое заставляет уходить в книгу, как в отдых? Слова летят, мелькают, торопятся, гонят, как мотоциклетки, – страшно резкие и умные. Как он устал от ума! Иногда он давал читать рукопись Флер, чтобы узнать ее мнение. Помнится, она однажды сказала: «Совсем как в жизни, Майкл: летит мимо, не останавливаясь, ничему и нигде не придавая значения. Конечно, автор не собирался писать сатиру, но если вы его будете печатать, советую на обложке написать: „Ужасная сатира на современную жизнь“. Так они и сделали, – во всяком случае, написали: „Изумительная сатира на современную жизнь“. Вот какая Флер! Видит всю эту гонку, только не понимает, как и автор изумительной сатиры, что она сама летит и мчится без цели... А может быть, понимает? Сознает ли она, что только касается жизни, как язычок пламени касается воздуха? |