Онлайн книга «Эсперанса»
|
— Нет, не надо!.. — она пыталась вывернуться из объятий. Но он был сильнее. Сильнее во сто раз! Шайни не могла сопротивляться. У нее было мало сил, в горле жгло и першило, сознание мутилось. Поначалу казалось, что она вот-вот вырвется, но не выходило, и страх сковал тело. А еще она вспомнила, что натворила. И внезапно осознала, что произошло. Грейв не собирался помогать ей! Он уничтожил ее чудовище с ее помощью! Руки скользили по телу, жесткие, мозолистые, причиняли боль. Она опомнилась, молча пыталась вывернуться, избавиться от прикосновений. Ужасно хотелось думать, что это шутка. — Грейв, не надо, — слабо отбивалась Шайни. — Не надо!.. Нет, это не было шуткой. Мокрая кожа. Отвратительный запах немытого тела едко бьет в ноздри — от запаха Грейв не избавился, даже искупавшись в морской воде. Остро скребет песок под лопатками, сдирает кожу, саднит. Под закрытыми веками всполохи режут раскаленными ножами. Открываешь глаза — те же всполохи, только сильнее. Когда он стал целовать, она отворачивалась, сжимала губы — противно, словно в рот пихают мертвую осклизлую рыбину. Шайни собрала силы и разжала зубы, а потом сжала. От неожиданности Грейв выпустил девушку, сплюнув кровь на песок и вытерев губы, широко замахнулся и ударил. Удар пришелся по голове — и Шайни, успевшая встать на колени, рухнула на песок и снова почувствовала удар, который пришелся в живот. Охнула, задохнувшись, сложилась пополам, упала на бок. Чувствуя, как в голове взрываются ослепительные шарики боли, Шайни не смогла воспротивиться, когда ее рывком подняли, и через мгновенье забыла обо всем, кроме новой боли. Яркая, рвущая, толкающая боль. Внутри все горит. Не вырваться, не выкрутиться — не ласка, не игра… Так, где нежно прикасались к груди его пальцы, сейчас жестко царапает песком. Песок на зубах… скрипит… — Мертво твое чудовище, — хрипит на ухо тот, кого она считала братом. — Мертво. С каждым толчком. Мертво. Мертво. Мертво. В какой-то момент Шайни осознала, что именно рычит ей на ухо Грейв. Глаза чудовища. Глаза ее Духа моря. Нет сил сопротивляться. Никаких… все равно… Перл обмякла, превратившись в сгусток боли. Больно было одинаково — в голове, в животе… везде. Слезы лились, смачивая песок. С последними толчками из горла Грейва вырвался рык. Мужчина утих, навалился сверху, некоторое время тяжело дыша ей в шею. Приподнялся. Перл застыла, распластанная на песке. Потом медленно повернулась на бок, подтянула коленки к животу, не обращая внимания на голые бедра. Свернувшись в калачик, плакала — слезы лились по щекам, промежность жгло — но что это по сравнению с тем, что она убила свое чудовище… это она — чудовище… Стать бы песком… развеяться… по ветру. Ничего не чувствовать… не болеть… не помнить… Грейв, брат… что ты наделал, за что… Мое чудовище… как я могла… Помнишь ли ты песок на наших губах… Навсегда остаться на этом берегу. Самое заветное желание — навсегда остаться на этом берегу. С памятью о нем, о касании его ладоней, словно волны трогают песчаную линию на берегу… Грейв повернулся в ее сторону, завязывая тесемки на штанах. — А-а-а! — вопль пронесся над морем. — Тварь! Девушка, лежащая перед ним, теряла очертания, превращаясь в песочную фигуру. Он схватил меч и вонзил в то, что недавно было девушкой — она рассыпалась, распалась, а он кромсал и кромсал берег в слепой ярости, пока не оступился на вздыбленном собственными ногами песке. Ступня подвернулась и Грейв, падая, ухнул грудью на торчащий из песка брошенный кинжал. |