Книга Не учите меня, канцлер!, страница 36 – Наталья Варварова

Он справился с тем, что ни разу не получалось у учеников, их родителей и у министерства образования. Похоже, что у меня истерика.

— Или это такая шутка? Когда тебя сбивает ураганным ветром, волна швыряет о камни, то как бы к ним нет вопросов. Но ты, за что ты так со мной? Я же не делала тебе ничего плохого… Глаза закрыты, а руки связаны. Знаешь, на такую игру должны соглашаться оба. Ты меня ни разу не спрашивал.

Эйдан умел быть ласковым. Он сегодня это демонстрировал. Да и память услужливо подсовывала самые разные моменты… Ларг разминал мои плечи и время от времени касался губами крепко зажмуренных глаз.

— Тссс. Ты сейчас себя накручиваешь и не делаешь усилий, чтобы попробовать услышать. Это все равно, что я бы искал в этой комнате кровать, а вместо этого обращал внимание на то, что здесь есть стол, стул, подоконник. Да и стена, если на нее опереться…

— Эйдан!

Я опять попробовала освободиться. Еще одно бесполезное усилие.

Мы уже сидели на стуле. Точнее, он на стуле, а я тосковала у него на коленях.

— Поэтому я и говорю, тссс. Вот что такое компромисс. Ты перестаешь сгущать краски. Я глажу твои бесподобные шелковые волосы и не вспоминаю о губах.

— Эйдан, пальцы.

Он отнял указательный палец от моих губ. Вздохнул.

— И такая отработанная повелительная интонация. Конечно, ты лучше всех подходишь для Тайлерина, учитывая, что я должен был назначить именно женщину.

— Ты и сейчас всех обманул. Я не успела обругать тебя как следует. Ты закрыл разлом. Это не моя трещина.

По лицу струилось что-то влажное. Когда-то я была такой эмоциональной, что почти любая сильная сцена в книжке вызывала слезы. Но вот потом… По-моему, я разревелась впервые за десять лет, когда мне попался сборник сонетов Бланко.

— Ну, все, любимая, перестань. Я не снимаю с себя вину. Когда я впервые тебя встретил, то рассчитывал на приятный, ни к чему не обязывающий роман. Девушки с Лондиниума относятся к ним проще. Правда, обычно я заводил интрижки в свете Фересии, чтобы не вызывать болтовни на Элидиуме.

— Точно. Чтобы не волновать жену с ее слабым здоровьем…Иногда, ларг, лучше молчать, чем говорить.

Он слегка подбросил меня на коленях. Как добрый папаша, который изображал из себя лошадку. Я ухватилась за столешницу.

— Перестань, фересийские хищницы мало чем отличались от местных. Разве что не знали, кто я. Ну, и в целом вели себя более раскрепощенно… Ты же не походила ни на кого. Ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Заставляла меня тренировать чары, как будто я подопытный образец… Каждую свободную минуту писала свой талмуд, либо корректировала уже написанное. Я даже не мог вытащить тебя поужинать. Ты соглашалась только на ласки, спала с черновиками и чуть ли не во сне делала пометки.

Мне пришлось открыть глаза, потому что иначе выходило слишком интимно. Он снова погружал меня во время, когда я считала себя легкой и беззаботной. При этом ведь всего единственный раз позволила себе быстрый роман, поддалась порыву — и вот что из этого вышло.

— То есть ты считал меня распущенной и сумасшедшей. Вместо того, чтобы требовать от профессора с Элидиума украшения и подарки, я просила выговаривать слова на разных языках Лондиниума… Сырой магии в тебе было с избытком, я не могла упустить такой шанс. Не проверить свою гипотезу.