Книга Пленница ледяного герцога, страница 51 – Наталья Варварова

Через минуту я билась и стонала у него в руках, забыв о разнице между нашими расами. Он же умело распалял, в отличие от меня, зная, куда это приведет. Я больше не стеснялась, просила и требовала. Ловила каждое движение и вскоре была вознаграждена. Вспышка удовольствия оказалась настолько яркой, что я забыла единый язык и с трудом могла выговорить его имя.

Повторюсь. Я совсем потеряла стыд. Не заметила, что ему самому успокоения не досталось. Проигнорировала, с какой жадностью он всматривался в меня. Как само собой разумеющееся, довольно повисла на нем: воды сверху вылилось достаточно, и процедуру мытья головы можно считать завершенной.

Тут о себе напомнил его пояс. Замок звякнул еще раз, цепь зазвенела по всей длине. Напряжение на его лице сменилось выражением кота, который дорвался до сметаны.

Пятью часами ранее у Северных граней

Принцепс приближался к разлому. Поблизости от него небо всегда чернело, а вместо облаков, без которых Чертоги невозможно представить, то тут, то там вспыхивали молнии. Ну чем ни Ад. Настолько пространственное искажение перекручивало реальность.

Ни один из соплеменников не смог бы в одиночку подойти вплотную к аномалии. Подкрепление не помешало бы и ему — чтобы не один из перевертышей не избежал гибели, быстрой и избавляющей от страданий. Часть из тех, кто пытался встать у него на пути, тут же завершили свое бессмысленное существование. Но другие, поняв, кто перед ними, спешили укрыться.

Крылья служили им, как и раньше, а вся местность буквально испещрена порталами. Преследовать перевертышей Азазель не преследовал. Он торопился.

— Белая смерть, — эхо их возгласов разносилось по округе.

Так перворожденных на заре времен прозвали демоны. И сейчас его, последнего из пяти, так же величали зараженные черной чумой сородичи. Левиафан никогда не отмоется от содеянного.

На его пути замаячила жалкая, однако же крылатая фигура. Совсем мальчишка, не более трех сотен лет от роду. Остальные в отряде явно бросили его умирать, чтобы успеть добраться до портала. И он стоял, держась за трясущийся меч. Перевертыши лишилась способности обращать руки в лезвия. Впрочем, ей могли пользоваться только архонты или архаты.

Кривое облако! У него еще и заражение пока не такое глубокое. Азазель, чтобы там про него ни говорили, не выносил кончать с перевертышами, которые сохраняли белую кожу. Лекари научились купировать заразу на данной стадии — хотя вылечить ее полностью невозможно.

Мальчик поднял изрезанный рунами родовой меч выше. Белые волосы отливали золотым даже во тьме. Совсем плохо. В этом Доме там мало их осталось, а это еще и архат. Представитель некогда правящих Золотых послал в него голубой разряд. Довольно слабый.

Азазель вздохнул. Не исключено, что это крестник Азраэля. Тот столько сил приложил к возрождению этого клана, видя в их сумасбродстве надежду для всей расы. Он шутя отбил волну и сжал мальчишку за горло. Тот распахнул огромные синие глаза, но меч не выпустил. Принцепс приблизился.

— Да, архат. Высшим не нужны мечи, чтобы убивать. Силовая волна уничтожает вас задолго до моего приближения. И ты мог бы так же, если бы с тобой не случилось вот это.

Юноша молча смотрел на него. Без ненависти, но с ожесточением. Он не верил в снисхождение. Умереть достойно — это долг любого пресветлого, даже если кровь в тебе почернела.