Книга Очень сказочные будни, страница 64 – Ника Ёрш

Максимус сел. От былого возмущения не осталось и следа.

– Еще я, кажется, видела Киру Смолович. Она стояла у старого капища, ела ягоды и говорила с кем-то, скрытым туманом, – прошептала, глядя на Максимуса и пытаясь понять, кто она для него?

– Ты думаешь, этот сон – не просто побочка от лекарств? – спросил майор Ларс с таким видом, словно собирался вот-вот вновь мчаться на поиски пропавшей.

Внутри что-то заныло. Противно и тоскливо. Я осознала, что Кира ему дорога. Мотнув головой, постаралась отрешиться от глупых эмоций и сообщила как есть:

– Уверенной быть ни в чем не могу. Возможно, просто кошмар. Но Отшельник говорил интересные вещи, мне стоит их записать. И обдумать. А еще я помню место, где стояла Кира. Это немного левее капища. И там точно росли какие-то ягоды.

– Сейчас дам свой блокнот, – моментально отреагировал Максимус.

Он сорвался с постели, и только тогда я поняла, что майор спал в моих растянутых тренировочных штанах. Они были в обтяг и коротки. А торс остался голым. Почти на любом другом это могло выглядеть комично, но не на Максимусе. Его тело оказалось крепким и подтянутым, так что хотелось любоваться и восторгаться. Однако ни ситуация, ни время к этому не располагали.

– Все в порядке? – спросил Ларс, вернувшись с блокнотом. – У тебя глаза блестят, как при гриппе. Жара нет? – Он коснулся моего лба горячей ладонью. – Тебе нужен отдых, Яра.

– Возьму отпуск, как только раскроем это дело, – кивнула я, убирая его руку в сторону и отнимая блокнот. – А пока давайте спасать вашу Киру и остальных женщин. Итак, что мне говорил Отшельник?..

К капищу решено было отправиться рано утром.

Сообщив Ержу о намерениях снова проверить охраняемое место, мы поехали туда на такси. Максимус был молчалив и задумчив. А я тоскливо привыкала к новому чувству, рвущемуся изнутри. К интуиции.

Много лет назад этот дар так же рвался наружу, но я его отвергла. Сознательно отказалась прислушиваться к настойчивому шепоту души. Потому что развитие такого дара сближало нас с дедом. Он так и не приехал за мной и не ответил ни на одно из семнадцати писем. Ребенком я пестовала свою обиду и сделала ее знаменем, которое гордо пронесла до конца школы.

Мне говорили, что дед может гордиться моими способностями и тем, какая у него внучка-красавица? Я начала учиться хуже и перестала носить платья; прекратила заплетать вычурные косы и краситься. Так стало даже удобней. Услышав сплетню, что дед превыше всего ставит дисциплину, я начала громко выяснять отношения со всеми обидчиками.

После школы, пока училась на боевого мага, осознала, что слишком увлеклась своими обидами. Тем более что их причине было все равно. Но исправляться оказалось сложно. Вернуть любовь к платьям, прическам и макияжу так и не удалось. Как, впрочем, и «раскочегарить» уснувший дар интуита. Он отзывался с огромным трудом, плохо управлялся и требовал затраты колоссальных ресурсов. Вишенкой на торте стало понимание: из-за сложившегося характера люди меня сторонятся. Жаль, в академии не учили лебезить и кокетничать, потому что самой мне научиться этому так и не удалось.

– Приехали, – сказал таксист, останавливаясь неподалеку от Туристической башни.

Я подавила тяжелый вздох, как и воспоминания, рвущие душу. Странный сон разбередил старые раны, и теперь мне было очень неспокойно.