Книга Мой сосед — вампир, страница 11 – Дженна Левин

— Вы в порядке, мисс Гринберг? — в его глубоком баритоне слышалась искренняя тревога.

Я с трудом отвела взгляд от его идеального лица и опустила глаза на свои старые, разрисованные краской кеды с отслоившейся подошвой. Чёрт. Я была так взволнована, что даже не вспомнила, в чём пришла — будто специально выбрала всё самое ужасное, что нашла в шкафу.

— Всё нормально, — соврала я, выпрямив спину. — Просто… да. Немного устала.

— Ах, — понимающе кивнул он. — В таком случае, мисс Гринберг… вы всё ещё хотите осмотреть квартиру сегодня, чтобы понять, подходит ли она вам? Или, возможно, предпочли бы перенести визит, учитывая вашу усталость и… — он замолчал, и взгляд его медленно скользнул по мне сверху вниз, задерживаясь на каждом пятне краски.

Я вспыхнула от смущения. Ладно, да — я была одета, мягко говоря, не к месту. Но обязательно ли было так явно это подмечать?

В каком-то смысле я даже была ему благодарна. Возможно, он был самым красивым мужчиной из всех, кого я встречала, но снисходительное отношение к чужой внешности — одна из моих главных аллергий. Его реакция помогла мне вырваться из этого глупого, затуманенного вожделением состояния и вернуться в реальность.

Я покачала головой:

— Нет, всё в порядке. — В конце концов, мне ведь нужно было где-то жить. — Давайте посмотрим квартиру.

На его лице отразилось облегчение, хотя я и не понимала, почему. Учитывая, насколько невпечатлённой я ему, казалось, была.

— Что ж, — он слегка улыбнулся, — проходите, мисс Гринберг.

Я видела фотографии, которые он прислал, и думала, что готова к тому, что увижу внутри. Но оказалось — снимки не передавали и половины.

Я ожидала, что будет роскошно. Так и было. Но вместе с тем — странно.

Гостиная — как и кухня с гостевой спальней на фотографиях — будто застряла во времени. Не в каком-то конкретном веке, а сразу в нескольких. Большая часть мебели и светильников выглядела дорогой, но при этом была собрана в такой разношёрстный ансамбль, что у меня начала побаливать голова.

Десятки блестящих латунных бра создавали мягкий, атмосферный свет — тот самый, что я видела только в старых фильмах или в домах с привидениями. И дело было не только в освещении — сама комната утопала в темноте. Стены были выкрашены в глубокий шоколадно-коричневый цвет, который, как я смутно помнила с лекций по истории искусства, был в моде в викторианскую эпоху.

По обе стороны возвышались массивные книжные шкафы из тёмного дерева, каждый, наверное, весом с холодильник. На верхних полках стояли богато украшенные канделябры из латуни и малахита, будто из собора XVI века. Они никак не сочетались ни по стилю, ни по духу с двумя современными чёрными кожаными диванами, стоящими друг напротив друга, и строгим журнальным столиком со стеклянной столешницей между ними. На одном краю стола громоздилась стопка любовных романов эпохи регентства, окончательно доводя обстановку до абсурда.

Помимо бледно-зелёных канделябров, единственными яркими пятнами в гостиной были: огромный, кричащий восточный ковёр с цветочным узором, покрывавший почти весь пол; горящие ярко-красным глаза жутковатого чучела волчьей головы, водружённой над камином; и тяжёлые бархатные шторы цвета тёмного бордо, спускавшиеся от потолка до самого пола по обе стороны окон.