Книга Мой сосед — вампир, страница 93 – Дженна Левин

— О, Кэсси… — в его голосе звучало неподдельное сочувствие. Его ладонь всё ещё лежала на моей, заземляла. Я отчаянно надеялась, что он не уберёт её. — И это всё, что тебя так мучает?

Я тяжело вздохнула.

— Я так облажалась, Фредерик.

— Людей постоянно откуда-то отклоняют, Кэсси, — сказал Фредерик после паузы, задумчиво. — В каком-то смысле, меня вообще отклонил весь прошлый век.

— Это не одно и то же.

— Ты права. То, что сделал я, было хуже.

— Почему хуже?

Его глаза лукаво блеснули.

— Я выпил то, что предложил мне Реджинальд на вечеринке. Как дурак. Вот уж действительно облажался.

Я невольно всхлипнула и засмеялась сквозь слёзы. Слышать, как Фредерик использует современный сленг, было всё равно что увидеть малыша с накладными усами. Он улыбнулся, довольный моей реакцией.

А потом вдруг стал серьёзен.

— Если тут кто и облажался, Кэсси, так это комиссия, отказавшаяся принять на выставку художника с видением.

Я моргнула, ошеломлённая силой его похвалы.

— Тебе не нужно так говорить.

— Я никогда не говорю того, чего не думаю.

Прежде чем я успела что-то ответить, он достал из кармана небольшой кусочек ткани, открыл кран и промочил его водой, бормоча себе под нос.

— Что ты делаешь?

— Кажется, сейчас никто не носит носовых платков, — задумчиво заметил он. — Жаль. Они куда лучше тонких бумажных салфеток, которыми все пользуются теперь. А теперь закрой глаза.

Он повернулся ко мне с выражением сосредоточенности. Его взгляд скользнул к моим глазам, точнее — к размазанной туши под ними.

Меня охватило смущение.

— Фредерик, ты не должен…

— Закрой глаза, Кэсси.

В его тоне не было места возражениям. Эта твёрдая настойчивость тронула во мне что-то древнее, первобытное, что умело лишь подчиняться. Свободная рука коснулась моей щеки, мягко приподняв лицо. Все нервные окончания вдруг сосредоточились там, где он дотронулся до меня. Глаза сами собой закрылись.

— Что это за чёрное вещество, которым ты разрисовала лицо? — тихо спросил он, осторожно стирая разводы платком. Его лицо было так близко, что я чувствовала каждый его неглубокий выдох. — Никогда не видел такого косметического средства.

У меня пересохло во рту.

— Это… тушь.

— Тушь, — повторил он с лёгким отвращением. Но я едва это заметила. Всё внимание было приковано к нежным движениям его пальцев под моими глазами и лёгкому нажатию руки на щеке. В тесной комнате словно исчез кислород. Моё сердце грохотало в ушах.

— Это отвратительно, — добавил он.

— Мне тушь нравится.

— Почему?

Его платок коснулся уголка моего глаза, где следы были особенно сильными. Он наклонился ещё ближе, вероятно, чтобы рассмотреть. От него пахло вином и кондиционером для белья. Я словно забыла, как дышать.

— Она… делает меня красивой.

Его рука замерла. Когда он снова заговорил, голос был таким тихим, что я едва расслышала:

— Тебе не нужны косметические средства для этого, Кэсси.

Мир вокруг растворился: шум вечеринки, капли воды из душа. Остались только его нежные прикосновения и бешеный стук моего сердца. Спустя — минуту, а может, час — он отложил платок на раковину и шагнул ближе. В тесном пространстве наши колени соприкоснулись. Глаза мои были всё ещё закрыты. Живот сжался от предвкушения и страха. Я знала: стоит их открыть — и всё изменится. Я облизнула губы — и услышала, как он резко вдохнул.