Книга Что ты несешь с собой. Часть III, страница 96 – Юлия Жукова

— Ты, — в конце концов решила я. Если Чалерм потерял рассудок настолько, что решит меня убить прямо во время ритуала, он может это сделать, повредив моё жизненное ядро, и тут уж будет всё равно, как мы стоим. А так, раз я решила ему доверять, то и нет разницы. Я прикинула, какие ещё элементы надо согласовать заранее. — Слева направо, твоя верхняя рука, встаём после изъянов.

Чалерм кивнул и снял окровавленную чокху. В чём-то он была прав: я окинула себя взглядом и размотала сатику. Под ней на мне было безрукавное чоли с открытой спиной — двигаться не помешает. Вот длиннющая юбка-солнце с бахромой — не самое подходящее облачение для ритуала, но не снимать же её передо всеми стражниками. Они, кстати, таращились на нас с недоумением. Ну да, они небось ритуал очищения разве что издалека видели, и понятия не имеют, о чём мы.

— Последите, чтобы нас ничто не отвлекло, — сказа я им. — Особенно глава.

Видура кивнул. Пока мы с Чалермом договаривались, он предусмотрительно связал бесчувственному Арунотаю его длинные рукава за спиной, что я сочла весьма мудрым решением.

Чалерм критично оглядел себя и вздохнул. Я понимала: для ритуала вообще-то следовало расписать тело определённым образом: ладони и ступни красным, лоб — белым, на лодыжки надеть браслеты с бубенцами… Но придётся обойтись без этого всего.

Чалерм опустился на траву рядом со своим мечом, который положил, когда раздевался. Потянулся к нему — я напряглась, но он всего лишь порезал себе руку, после чего растёр кровь на обе ладони. Я невесело хмыкнула. К нашим услугам были реки крови от тел в храме, но мертвечине не место в очищающем ритуале.

Он молча протянул ко мне горсть, в которой набиралась лужица. Я на мгновение растерялась — не каждый день подозрительные мужчины предлагают мне свою кровь. Но быстро собралась с мыслями и окрасила свои ладони тоже, после чего Чалерм быстро залечил ранку. Запах его крови почему-то раздражал меня сильнее, чем запах крови покойников в храме, да и вообще сразу захотелось отмыть руки.

— Запевай, — бросила я, садясь к нему спиной, как можно ближе.

Он вдохнул поглубже и взял ноту — высоковатую, как мужчины вечно делали, так что я жестом показала ему уйти пониже. Чалерм послушался, и теперь я смогла без натуги подхватить. Некоторое время мы мычали, настраиваясь. Земля вздрагивала, трещали падающие стволы, где-то орали люди. Ото всего этого следовало отвлечься, отцепиться, перестать обращать внимание, но при этом не отталкивать, не отвергать в гневе или отчаянии.

Стоило проговорить про себя эту мысль, как моё сознание легко скользнуло в пустоту безвременья по накатанной годами медитаций колее. Теперь все звуки и дрожь земли слились для меня в общий гул мира, тон которому задавали наши с Чалермом голоса. Моё сознание зависло в небытии, там, где полусон-полуявь приносят более чёткое понимание всего сущего, чем можно достигнуть, вечно оставаясь в его пределах.

Я почувствовала легчайшее касание — бережное, осторожное, словно спрашивающее позволения. Значит, Чалерм тоже погрузился в медитацию. Я потянулась к нему навстречу и установила связь — без раздумий, без колебаний. Теперь наши сознания смыкались, как две капли масла, пролитые на стол рядышком. То, что было в нём, стало во мне, и то, что было во мне, стало в нём. Сейчас было бы возможно изучить его разум и выяснить, что в нём таится, но — я доверилась Чалерму, а он доверился мне не для того, чтобы заниматься тут исследованиями. Если бы он мне в голову полез, разве стала бы я терпеть? И если я преступлю границы его доверия, разве станет он снова проводить со мной ритуал?